Тут в игру вступила Анна, и Игорь стушевался, предоставив зубров друг другу.
– Какой интерес, на Ваш взгляд, мы можем представлять для Ортвуда? – небрежно полюбопытствовала она, принимая предложенный Нэвиллом тон светской болтовни.
Нэвилл раздел её глазами.
– На мой взгляд, Вы себя недооцениваете.
Дарья – впервые в жизни – ощутила неприятную ледяную иглу в сердце. И даже растерялась. Она – ревнует… И к кому – к своей Асе! И кого?! Да он же, – Дарья лихорадочно припоминала, какие мужские прихоти раздражают её сильнее всего, – он же наверняка из тех хлыщей, что завивают волосы и носят перстень с печатью!
Она из-под ресниц глянула на аксоргианина. Так и есть! «Фу-у, гадость какая», – злорадно подумала Дарья. И в тот же миг Нэвилл окутал её сознание тёплым облаком нежности. Дарья заблокировалась, как обычно, в пещерке из перин и сосредоточилась на Пипе. Но тепло Нэвилловых посылов ласкало её и сквозь пух и вату.
Анна встретила комплимент формальной улыбкой.
– Как бы я ни оценивала свои прелести, мне трудно поверить, что Ортвуд и компания рыщут по долине с единственной целью – познакомиться со мной.
– Нэн, Вы блестяще владеете методом reductio ad absurdum88. Увы, мне цели Ортвуда не яснее, чем Вам. Я знаю лишь то, что он владелец Рэндола, и весьма негостеприимный.
– Но Вы, надо полагать, входите в круг избранных, пользующихся его гостеприимством.
Нэвилл перешёл с аксоргианского суржика на чистый русский:
– «Помилосердствуйте. Мне это даже как-то не к лицу».
– Стало быть, и Вы рискуете, находясь в его владениях?
– Я игрок, – беспечно ответил он, назвав себя «player» – самым ёмким и многозначным из синонимов. – Кто не рискует, тот не выигрывает.
– Какой же выигрыш манил Вас сюда, мессир Homo ludens? – усмехнулась она.
– Встреча с семейством Зариней, разумеется, – с обворожительной улыбкой признался Нэвилл. – Остановитесь на минуту.
И он, преклонив перед Анной колено, затянул разболтавшийся шнурок на её башмаке.
«Первый сет – его, – думала она, идя колоннадой эвкалиптов и болезненно щуря глаза: жёлтый карлик дополз до зенита, продавив собою выгоревшее небо, и оттуда насквозь простреливал Анну отвесными лучами. – Ганьба! Ничего не сумела выяснить, кроме того, что следует опасаться некоего Ортвуда, о тёмных делах которого этот красавчик знает намного больше, чем говорит. Стыдно, Анна. Может, всё-таки стоило сыграть дурочку? Нет, не имело смысла. Он-то не дурак. И к тому же, кажется, эмпат. Он вообще смахивает скорее на хэйно, чем на хомо. Он бы в минуту раскусил тебя, детка, со всеми твоими хитростями. Так Антонио сразу узнал меня… А это что за странная аналогия?… Стоп. По порядку. Постарайся вспомнить в коллегии всех, кого знаешь, о ком слышала…».