Дюваль вежливо извинился и, оставив Роя и Маргрет вдвоем, последовал за ней.
Тем временем матросы убрали паруса и прозвучала громогласная команда боцмана отдать якоря. Продрейфовав еще какое-то время, «Король Франциск» остановился почти посредине лагуны, в каких-нибудь двух кабельтовых от берега. Дыхание моря здесь уже почти не ощущалось. На смену ему пришло влажновато-душное, пьянящее дыхание тропического леса. Воздух залива овеивался жасминным ароматом лесных цветов, а с ближайшей косы, уходившей от берега совсем рядом, справа от судна, доносились пение птиц и какие-то таинственные крики, то ли туземцев, то ли зверей.
Аборигены не стали ждать рассвета и решили уже сейчас разведать, кто к ним прибыл и чем у этих пришельцев можно разжиться. Две их лодки отчалили от освещенного месяцем берега и направились к «Королю Франциску».
– Всем отойти от борта и спрятаться за пристройками, – послышался голос командора Брэда. – У них луки, и кто знает, что этим туземцам придет в голову.
Однако Маргрет и Рой к совету его не прислушались. Впервые решившись постоять на палубе вот так, близко друг к другу, почти в обнимку, они ждали, когда лодки пристанут к бортам судна.
Судя по всему, аборигены были настроены миролюбиво. Один из тех, что находились в лодке, приставшей к правому борту, – рослый, статный парень – спросил на ломанном французском, кто они такие, откуда прибыли и что им нужно на острове. Дюваль ответил, что прибыла эскадра Его Величества короля Франции, и поинтересовался, есть ли на острове англичане.
Индеец, представившийся как сын вождя племени, ответил, что сейчас англичан нет, но несколько дней назад они наведывались сюда. Он утверждал, что это были пираты, и воинам племени пришлось сражаться с ними. Двух пиратов они убили. Костры и барабаны – праздник в честь победы над пиратами.
Индеец поднялся на борт, и переговоры их продолжились. Однако Маргрет они уже не интересовали.
– Постараемся попасть на берег с первой же шлюпкой, – сказал Рой. – Тогда у нас будет больше времени побродить по острову, насладиться родниковой водой и… осмотреться.
Маргрет поняла, что он имеет в виду, но энтузиазма не высказала:
– Боюсь, что мне вообще не позволено будет сойти на берег, – с грустью молвила она.
– Такого не может быть!
– Вдруг адмирал решит, что я сбегу, чтобы дождаться судна, направляющегося в Европу? Или же останусь здесь навсегда.
– Он может решать, как ему угодно. Но я поговорю с Дювалем. А он – с командором… Уговорим переправить нас на остров еще на рассвете, пока адмирал с похмелья не пришел в себя.