– Оставаться преданным морю, как любимой женщине… – не ожидала, что услышу нечто подобное.
– … Что услышите нечто подобное от такого припортового проходимца, как я, – уточнил Дюваль.
– Но разве я не имею права так предположить?
Первая волна штормового ветра ударила в паруса и почти погасила их. На какое-то время показалось, что судно остановилось и даже пошло вспять.
– В каюту! – прокричал Дюваль, охватывая Маргрет за плечи. – Немедленно в каюту! И ни в коем случае не выходить! Только если… но будем надеяться, что до этого не дойдет.
Маргрет и сама понимала, что надо поскорее уходить, но лишь еще крепче вцепилась в борт, и молния, ударившая в волну между двумя кораблями, буквально в полукабельтовых[8] от кормы «Короля Франциска», осветила ее фигуру, показавшуюся штурману привидением, возникшим на фоне фиолетовой стены мрака.
Не рассчитывая больше на силу слова, Дюваль вынужден был прибегнуть к силе рук. Схватив Маргрет за талию, он буквально занес ее в каюту и жестко приказал:
– К иллюминатору не подходить! Лежать. Ни в коем случае не подниматься и молить Бога, чтобы судно осталось на плаву! Ибо ни на какие шлюпки в этом аду рассчитывать уже не приходится.
Знал бы он, что Маргрет запомнились не слова его, а случайные объятия, от которых ей вдруг не захотелось освобождаться. Вместо того чтобы ужаснуться стихии, она неожиданно ощутила, как в ней, словно ритуальный огонь в храме, разгорается страсть по мужчине, уже знакомая по первым безуспешным попыткам Роя овладеть ее телом.
Безуспешным и тем не менее коварным.
Из идиллического состояния ее вывела Бастианна. Сразу же, как только судно начало то взлетать на неимоверно высокой волне, то проваливаться, словно в бездну, ей вдруг стало плохо. Несколько раз ее рвало и она, хватаясь за сердце, молила Господа поскорее ниспослать ей спасительную смерть.
Какое-то время Маргрет стойко терпела не только стихию, но и стенания корсиканки, пока та не приняла какой-то настойки и не затихла. Как же мужественно она сдерживала себя.
В самый разгар шторма дверь каюты открылась и при свете молнии герцогиня вдруг увидела силуэт старшего штурмана.
– Как вы тут?
– Пока держусь, – ответила Маргрет. – А вот Бастианна чувствует себя скверно.
– Чего никогда раньше не было, – сквозь стоны проговорила корсиканка.
– «Раньше» – это когда? – поинтересовался Дюваль. – Вы ведь лет двадцать моря не видели.
– Поскольку видела его в далекой-далекой молодости, – признала Бастианна.
– Я принес вам рома. Когда почувствуете, что совсем уж худо – пейте. Хороший глоток никогда не повредит.