|
| Hornblower's pride was held in check by the astonishing fact that below stairs Brown was rapidly acquiring the same fluency. | Гордость Хорнблауэра сдерживало удивительное открытие: Браун в людской быстро приобретал ту же бойкость в разговоре. |
| He was living largely with French people, too - with Felix and his wife the housekeeper, and their daughter Louise the maid, and, living over the stables across the yard, the family of Bertrand, who was Felix's brother and incidentally the coachman; Bertrand's wife was the cook, with two daughters to help her in the kitchen, while one of her young sons was footman under Felix and the other two worked in the stables under their father. | Он и общался главным образом с французами - с Феликсом и его женой, ключницей, их дочерью Луизой, горничной, и с семейством Бертрана, которое обитало за конюшней. Бертран был братом Феликса и кучером, его жена - кухаркой, две дочери помогали матери в кухне, а из младших сыновей один был лакеем под началом у Феликса, двое других работали с отцом в конюшне. |
| Hornblower had once ventured to hint to the Count that the presence of himself and the others might well be betrayed to the authorities by one of all these servants, but the Count merely shook his head with a serene confidence that could not be shaken. | Хорнблауэр как-то осмелился намекнуть графу, что кто-нибудь из слуг может выдать их присутствие властям, но граф со спокойной уверенностью покачал головой. |
| "They will not betray me," he said, and so intense was his conviction on the point that it carried conviction to Hornblower - and the better he came to know the Count the more obvious it became that no one who knew him well would ever betray him. | - Они не выдадут меня, - сказал он с таким убеждением, что Хорнблауэр сразу поверил. Чем ближе он узнавал графа, тем яснее видел - такого человека невозможно предать. |
| And the Count added with a wry smile - | А граф добавил с невеселой усмешкой: |
| "You must remember, too, Captain, that here I am the authorities." | - Вы, вероятно, забыли, капитан, что я и есть здешняя власть. |
| Hornblower could allow his mind to subside into security and sloth again after that - a sense of security with a fantastic quality about it that savoured of a nightmare. | После этого Хорнблауэр вновь погрузился в спокойствие и праздность - спокойствие такого фантастического свойства, что смахивало на кошмарный сон. |
| It was unreal to be mewed for so long within four walls, deprived of the wide horizons and the endless variety of the sea. | Он не привык так долго томиться в четырех стенах, ему не хватало безбрежных горизонтов и переменчиво-непостоянного моря. |