Англичане уже третий день исправно бомбили Берлин.
Переодетые в форму офицеров «СС», мы маршировали с сыщиком по центральной аллее Риббентропа, пока еще никем не узнаваемые.
Я лихорадочно вспоминал несколько немецких фраз, усвоенных по школьной программе: «Кушать подано!», «Как пройти в цирк-шапито?», «Я сегодня неважно выгляжу, не так ли» и т. д.
Рябов держался молодцом. Его легкое волнение сказывалось лишь в том, что он сплевывал на брусчатку сквозь расщелину передних зубов.
— Ахтунг, ахтунг! — разрывались уличные динамики. — Воздушная тревога!..
Сквозь дым и смертоносные осколки авиационных бомб мы с инспектором медленно, но уверенно двигались к нашей цели — бункеру фюрера.
3.
В бункер нас пропустили без особых проблем. Элитная форма «СС» открывала все двери.
Однако к самому Адольфу Гитлеру без ответственного поручения нечего было и соваться.
У нас с сыщиком Рябовым имелось такое поручение.
— Любовная мазь для фюрера! — гортанно выкрикнул Рябов прямо у логова козырного хищника.
Генерал-адъютант «СС» недоверчиво повертел в толстых и волосатых пальцах «Детский крем» фирмы «Красная заря».
— Мазилка для Гитлера? — прохрипел верзила генерал-адъютант.
— Йа, йа, — кивнул кудлатой башкой я.
Страж нажал потайную кнопку, пропустив нас.
И тут мы замерли.
…Мы ожидали увидеть Гитлера эдаким былинным красавцем-богатырем, с вихрастым чубом, косая сажень в плечах, так изображали его пропагандистские плакаты и ролики. Он же предстал сгорбленным, скрюченным карликом, с тощим личиком и махонькими ручками.
— Пятьдесят два сантиметра, — мгновенно прикинул я рост фюрера.
— Пятьдесят три, — мгновенно же поправил меня Рябов.
Адольф примерял свадебный фрак с изумрудной свастикой на груди. Он недоверчиво щупал чесучу брюк и топорщил набриолиненный кустик усов.
— Даже и тут британская ткань, — пригласил он нас в свидетели, вяло отреагировав на наше «Хайль, Гитлер!». — Неужели в великой Германии даже для фюрера не найти отечественной добротной чесучи?!
— Безобразие, — кратко отреагировал сыщик.
— Расстрелять! — на всякий случай переборщил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— А вот с расстрелами спешить не стоит, — зорко глянул на меня Адольф. — Полмира уже в расход пустили, молодой человек. А каковы результаты? Пшик! Жупел…
Я склонил голову и виновато щелкнул до блеска надраенными сапогами.
— Вы по какому делу, товарищи? — внимательно, прямо в душу, посмотрел на нас фюрер. — Любовная мазь? Занятно…
Адольф повертел «Детский крем», тщетно пытаясь разобраться в незнакомой кириллице.
— Евочка! — крикнул он в соседнюю комнату. — Подойди-ка сюда, золотце.