— Как это понять — дубина? Зачем?..
— А так: вместо сабли и винтовки. Илья Муромец супостата дубовой палицей крушил. Нам тоже придёт черёд. Да, придёт. Без драки большой не обойтись. И пусть тогда дубовая сабля засвистит над головой вражины… дубина. Настоящих-то сабель уж не завести. Винтовок — тоже. Дубины вырезать! Всем и каждому. Гурьян поднялся решительно и в сопровождении стариков пошёл домой. Камышонок и эту последнюю команду проорал на весь майдан. И помахал над головой рукой, имитируя удары плёткой. От себя громогласно добавил:
— Да, да, дорогие казачки. Хватит вам бездельничать. Люда казацкого должно быть много. И пусть не думает банкир Дергачевский, что русский народ вымирать собрался. А что до вина: отныне и во веки веков — ни капли спиртного! Иначе запорю.
— А ты-то как? Сам себя, что ли, пороть будешь?..
— Я — баста! Ни грамма и ни капли! Сухой закон на всю станицу. И духу чтоб не было.
Ткнул пальцем в хозяина магазина:
— Ты, Азия, собирай свои манатки; нынче же все бутылки вон!..
Смех упругой волной покатился по рядам. Кто-то из казаков проговорил:
— Всё он хорошо нам приказал, а вот насчёт дубины — тут старик загнул. В наш-то век — дубина. Ракеты нужны, а не дубины.
Станичники покидали майдан. И не успели они разойтись, как в станицу на машинах и мотоциклах примчались пятнистые парни из отряда особого назначения. Видно, их Шапирошвили позвал. У него одного мобильный телефон был, да ещё у Тихона Щербатого, но Тихон всё время сидел тут и не отлучался. Он казак и знал, что это значит, если против люда всего пойти.
Из головной машины вышел офицер спецназовец. Он был узбек или таджик и как-то странно смотрелся на общем фоне. Приблизился к генералу.
— Господин генерал! Что тут происходит?
Конкин, сдерживая гнев, пробурчал:
— Господ наши отцы в семнадцатом году с русской земли прогнали.
И отвернулся. Не хотел говорить с «пятнистой шкурой», как в станице называли нахальных молодцов, продавшихся новой власти. Ползли по станице слухи: милицию всё больше иноземцам отдают. Как Ленин в семнадцатом году тянул в свою охрану латышей злющих, так ныне азиатов, кавказцев, и даже турок, не знающих русского языка. В Каслинскую три казахских семьи приехали — им тут же гражданство российское оформили и работу в районе нашли, а десять наших русских семей из тех же казахстанских краёв приехали, так им до сих пор гражданство русское не дают, гоняют по конторам, издевательство чинят.
К офицеру, не вставая, обратился Камышонок:
— Ты кто такой?
— Я?..
— Да, ты?.. Мы тут казаки свои дела решаем, а ты тут при чём?.. Мы, русские, всегда вас за братьев почитали, а теперь зорко посматриваем на вашего брата. Больно уж много врагов у нас в одночасье объявилось. Ты домой поезжай и скажи там своим, чтоб не досаждали нам, а то ведь разозлить медведя можете. Лапа у него тяжёлая: если хватит по башке, долго болеть будет.