Нокс наконец-то отпускает ее руку, и она краснеет, когда хихикает и говорит мне:
— О, дорогуша, если бы у меня был мужчина такой же большой и сильный как он, я бы его никогда не отпустила.
И я просто ничего не могу с собой поделать. Натянув на себя вид абсолютного разочарования, я подавлено говорю:
— Да уж, вы бы могли подумать, что он везде такой большой, но...— я замолкаю, смотрю вниз на его ширинку, оставляя ей возможность мысленно закончить это предложение в своей голове. Когда ее улыбка немного исчезает, я борюсь с желанием показать Ноксу язык.
Моё тело дергается, и колени сильно ударяются о стол, из-за чего все столовые приборы подпрыгивают. Неожиданно моя задница начинает пульсировать.
Этот засранец ущипнул меня за зад!
Нокс выдавливает из себя смешок.
— О, не переживайте за Муди. Она шутница. Это я и люблю в ней.
Выглядя немного неловко, официантка передает нам меню, и мы делаем заказ. Нашу еду подают в рекордно время, и мне следует признать, я не осознавала, что была голодной, пока до моего носа не добрался запах бекона. Первый укус подтверждает это. Я умираю с голоду.
Нокс смотрит, как я ем, и нотки недоверия искажают его черты лица, когда я доедаю тарелку с яйцами, бекон, тосты, запеченные томаты. Когда я вижу, что он перестал есть и смотрит на меня, я спрашиваю:
— Ты собираешься есть свои блинчики?
Его брови приподнимаются, губы резко дергаются и, не говоря ни слова, он пододвигает свою тарелку вперед.
Облизывая губы, я окунаю блинчики в масло и сироп, затем заглатываю их с жадностью. Нокс с изумлением спрашивает:
— Куда это всё девается?
Всё еще жуя, я говорю с набитым ртом, поэтому мой ответ выходит искаженным:
— Папа говорит, что мы бездонные бочки.
Кивая головой, он пододвигает ко мне апельсиновый сок, и я выпиваю его одним махом.
Это был великолепный поздний завтрак. Я знаю, что выгляжу как беременная сейчас, но... это чертовски того стоит.
Нокс подзывает нашу милую официантку и спрашивает с хитрицой:
— Вы могли бы организовать нам блюдо с сэндвичами? — он улыбается неприличной улыбкой. — Мы можем не захотеть позже покидать нашу комнату. — Затем эта задница ей подмигивает.
Наша официантка, очевидно, сраженная Хэнком, хихикает всю обратную дорогу до кухни, тем самым подтверждая, что она всё поняла.
К ее возвращению, Нокс оплачивает наш поздний завтрак, наше блюдо с сэндвичами и оставляет очень щедрые чаевые. Затем он берет меня за руку, переплетает наши пальцы, и мы возвращаемся назад в наш номер. Вообще-то Нокс тащит меня. У меня возникают трудности с хождением (а также с тем, чтобы дышать), потому что я объелась как толстуха в столовой. Нокс поднимает меня на руки как невесту и несет меня. Обычно, это бы меня беспокоило.