Марина в унынии поглядела в бурлящий язык противотока и, перебирая руками, стала продвигаться к металлической лесенке. Голова болела, и собственное, ничуть не изменившееся за несколько мгновений тело казалось странно тяжелым.
Ну и что? Ну и ничего такого. Сама дура. Нужно было дать ему… пощечину, и все дела. Так непременно поступила бы мама, а бабушка-то уж точно!
«У девушки должна быть только одна забота – сохранить в целости и неприкосновенности свое женское достоинство. Нет, две. Две заботы – еще получить хорошее образование, разумеется. Все остальное – чепуха, гнусность и пошлость. Всему пошлому и гнусному необходимо давать немедленный и решительный отпор».
Федор Тучков и есть то самое пошлое и гнусное. А «немедленный и решительный» она не дала.
Господи, он так самозабвенно с ней целовался, как будто на самом деле хотел ее! В глубине широченной загорелой груди, под выпуклыми мышцами у него тяжело бухало сердце, звякал странный железный медальон на толстой цепочке, и плотные жесткие ноги прижимались к ее ногам, почти царапали. Она даже тихонько провела ладонью по его бедру, и мельком удивилась, потому что ощущение было странным, волнующим, непривычным, а потом, когда она на него смотрела, оказалось, что ноги у него заросли светлыми волосами, и почему-то – ужас, ужас, ужас! – ее это привело в восторг!
Идиотка, дура! Все о приключениях мечтаешь! Потеряла последний стыд, да еще практически на глазах у всего санатория потеряла – вон как смотрела тетка в пакете на голове! Немедленно к себе в номер, за дверь, и дверь на замок, и сидеть, не вылезая, все оставшиеся дни!
Большие руки вдруг обняли ее за талию – она в панике разинула рот, чтобы завизжать, но воздуха не было, – легко вынули из воды и подняли на бортик. С нее текло, как с мокрой кошки, и она попыталась встать, но он подтянулся, перекинул себя через край, оказался очень близко – непозволительно близко! – и не пустил ее.
– Подожди.
– Что вам нужно?!
– Подожди, пожалуйста.
Марина стряхнула воду с волос и отодвинулась от него так проворно, как будто он был заражен проказой. Ровно шумела вода. В бассейне никого не было, давешний молодой человек исчез – она даже не заметила.
Федор Федорович Тучков Четвертый глубоко и ровно дышал, ходили полированные бока, как у лошади, только что выигравшей Зимний кубок. Марина скосила и опустила глаза, метнула взгляд и моментально расстроилась.
Ничего выдающегося. Он пришел в себя на редкость быстро.
– Послушай, – сказал Федор Тучков довольно сердито. – Если надо извиниться, я извинюсь.