Не похоже было, что этот тип блефует. А теперь я уже точно знал, что он и не собирался.
– Привез? – спросил лысый.
Я раскрыл пальцы. Показал ему флешку.
– Это все?
Я кивнул.
– Ничего больше?
Я помотал головой.
– Тогда зачем тебе была нужна сумка?
Я сглотнул, но когда стал отвечать, голос все равно звучал хрипло, как карканье.
– Я же не знал, что там обнаружу. Думал, что может оказаться что-нибудь большое.
Лысый смотрел на меня, переваривая мой ответ. Он не спешил, словно в моих словах могли содержаться какие-то скрытые соображения и нюансы, которые он хотел обдумать и о масштабе которых я не имел никакого представления.
– И что там записано? – спросил мужчина.
Ребекка сделала шаг вперед и встала рядом со мной.
– Этого мы не знаем, – сказала она. – И, если честно, на самом деле нам на это наплевать.
Лысый обдумал ее ответ. Глаза у него прищурились, и он еще сильнее прижал пистолет к голове папы. Ствол поддел растрепанные седые волосы, словно этот тип старался вскрыть папе череп, вращая стволом, как штопором.
– Что у вас с лицом? – спросил он Ребекку.
– Люди Эрика Зеегера постарались, – ответила она. – Мы напоролись на них возле спортивного центра. Они тоже хотели заполучить эту флешку.
– Я вам не верю. – Голос лысого звучал твердо и неспешно. – Если бы это было правдой, вас бы здесь вообще не было.
– Нам просто повезло.
У папы испуганно расширились глаза, когда он увидел, на что похоже избитое лицо Ребекки. Видимо, он решил, что ее выражение «повезло» при этом совершенно неуместно.
Мужчина с пистолетом кивнул в сторону флешки:
– Вы сделали копию записи?
– Нет.
– Вы намерены спекулировать тем, что на ней записано? Хотите пойти в полицию или обратиться в прессу?
– Мы просто хотим, чтобы все это наконец закончилось. Нам вовсе не нужно, чтобы пострадал кто-то еще.
– Тогда хорошо. Потому что это в любом случае ни к чему вас не приведет. Я сейчас исчезну. И вы никогда больше меня не увидите и не услышите обо мне. Но люди, на которых я работаю, очень могущественны. С огромными возможностями. Они могут здорово навредить и вам, и вашим семьям, да так, что вы даже представить себе не можете. Кроме того, дело еще и в твоей сестре. В памяти о ней. Ты ведь не хочешь, чтобы ее память кто-то марал?
Память о ней.
Мне уже больше не хотелось спрашивать, жива Лора или действительно погибла. Видимо, она все-таки мертва. Теперь я это понимал. Я ведь хорошо ее знал. Знал, какая она добрая. И несмотря на предположение Ребекки, было просто невероятно, что она могла оставаться в тени, когда нас затянуло в такую кровавую кашу. Как только стало ясно, что ее семья находится в опасном положении, она бы наверняка дала о себе знать.