Рокки двинулся было к женщине, но она сделала гримаску, наморщив носик, и это остановило пса на полпути. Он снова мрачно уселся у папиных ног.
– А кто это? – поинтересовался я. – Какая-то страховая компания? Занимается возмещением ущерба?
Я подумал, что Ребекку, вероятно, прислали мои страховщики, чтобы подтвердить – мой байк остается только списать.
– Нет, мы не страховая компания, – ответила женщина. – Мы занимаемся частными расследованиями.
Я чувствовал, что у меня на лице написано полное непонимание и замешательство.
– Не понял?
– Нужно объяснить? – спросила гостья у отца.
Он как-то кисло посмотрел на меня, направив взгляд куда-то под мою нижнюю челюсть.
– Извини, Роб. Это выше моих сил.
И прежде чем я успел еще что-то сказать, мой отец, знаменитый гонщик, легенда гонок на приз «ТТ», подцепил Рокки согнутым пальцем за ошейник и вывел на залитый солнцем двор.
* * *
Ребекка была очень уверенной в себе женщиной. Она не произнесла ни единого слова за полных две минуты после ухода папы. Она просто смотрела на меня без всякого выражения на лице, никак не выдавая своих мыслей, а потом так же молча отступила в сторону, когда я сделал шаг к тому, что осталось от моего дорожного мотоцикла.
Повреждения оказались гораздо хуже, чем я мог ожидать. Передок весь смялся, вилка вогнулась назад, повредив двигатель и радиатор. Боковина вся в глубоких вмятинах, полученных, очевидно, в те моменты, когда байк тащило по асфальту. Это могло объяснять и соответствующие ссадины на моей левой ноге. Масло и охлаждающая жидкость сочились из всех щелей в движке на белый матерчатый коврик, а переднее колесо выглядело так, будто кто-то пытался его сплющить и превратить в нечто, напоминающее шестиугольник.
Я присел на корточки – ссадины на бедре тут же защипало – и растянул в стороны ошметки резины: то, что осталось от покрышки. Покрышка была располосована напрочь, словно ее распороли вдоль пополам с помощью резака для сыра.
– Взорвалась, – сказал я, скорее самому себе.
– Как это?
Я обернулся и крякнул:
– Покрышка, видимо, взорвалась. Я, должно быть, напоролся на гвоздь. Или на осколок стекла.
Ребекка поджала губы. Потом кивнула.
– Может, все же скажете мне, что происходит? – спросил я.
– Конечно.
– А мне это понравится?
– Ну, это зависит…
– От чего?
– От многих вещей.
Женщина прошла к верстаку, установленному вдоль задней стены помещения, и оперлась на него. Рядом с верстаком стоял стеклянный шкаф. В шкафу хранились призы, кубки и медали, которые мы с отцом выиграли в ходе своих спортивных карьер. Большинство моих наград было за победы в юношеских соревнованиях. А вот папины – гораздо более престижные. Две копии наград за победы в гонках «ТТ» плюс другие, за гонки на трассе Садерн-200, располагающейся на юге острова, а еще на трассе Норт-Уэст-200, которую проводят в Северной Ирландии.