Раненный во время осады Блас де Лесо умер несколько месяцев спустя, король посмертно пожаловал его титулом маркиза. Кажется, я уже вам говорил, что Полумуж был баском. Из Пасахеса, нынешней Пасайи. Что в двух шагах от Сан-Себастьяна. Ну то есть от Доностии. Вроде так.
Несколько лет назад на берегу залива Сан-Хуан в Пуэрто-Рико, неподалеку от Эль-Морро и Сан-Кристобаля[75], мое внимание привлек огромный испанский флаг, которым кто-то размахивал из белого здания у входа в гавань. «Это монашки, — сказал сопровождавший меня Мигель Тапия, мой друг и пуэрториканский издатель. — Они всегда так делают, когда в залив входит испанский корабль». У нас были другие дела, и больше мы об этом не говорили, но монашки с флагом меня заинтересовали, я принялся копать и обнаружил чудесную историю о преданности и ностальгии, начавшуюся больше века назад, 16 июля 1898 года.
То был год сплошных несчастий. За тринадцать дней до описываемых событий эскадра адмирала Серверы, вышедшая безо всякой надежды на победу на самый глупый и самый героический бой в нашей истории, была полностью уничтожена в Сантьяго-де-Куба — слишком уж неравны были силы. Североамериканские военные корабли заблокировали остров Пуэрто-Рико, не позволяя подкреплению прорваться к окруженным испанским войскам. И в этой вот обстановке шустрый современный «купец» «Антонио Лопес», вышедший из Кадиса с оружием и боеприпасами, получает телеграмму: «Срочно Требуется Груз Один Пуэрто Рико Пробивайтесь Даже Ценой Корабля». Капитан «Антонио Лопеса» по имени дон Хинес Каррерас, далеко не новичок, исполнительный и компетентный, попытался предпринять обманный маневр и проникнуть в Сан-Хуан, но не преуспел. 28 июня, когда он с погашенными огнями шел, почти прижавшись к берегу, его уловку обнаружил вспомогательный крейсер «Йосемити» и открыл огонь. Капитан Каррерас едва не ускользнул, выбросившись на мель в бухте Энсенада-Онда рядом с пляжем Сокорро, и в течение нескольких дней пытался переправить на землю ту часть груза, которую еще возможно было спасти. Но две недели спустя к нему подобрался броненосный «Новый Орлеан». С «Антонио Лопесом» было покончено, броненосец разнес его снарядами в щепы.
В ту минуту и началась эта история. Один из членов экипажа с «Антонио Лопеса», обвязавшись флагом корабля, бросился в воду, был тяжело ранен и доплыл до берега уже на исходе сил. Его имя выяснить не удалось, потому что очень скоро он умер на руках у одного доброго самаритянина, вернее, пуэрториканца. «Пусть он им не достанется», — умолял умирающий, указывая на флаг. И пуэрториканец дал ему слово — и выполнил его, может быть, потому, что звали его Рокафорт, из галисийских Рокафортов. Суеверный, богобоязненный и просто слишком хороший человек, чтобы не выполнить последней просьбы покойного, Рокафорт много лет хранил флаг у себя. А под конец жизни вспомнил о монахинях.