Проснулся бедняга еще до рассвета. Прежде просыпался он, хватал первую попавшуюся травинку и начинал тут же прыгать и скакать. В это утро ему ни прыгать, ни тем более скакать не хотелось. Да и утро было под стать: хмурое, пасмурное, невеселое… И пошел Кузнечик… А ведь прежде он никогда не ходил, но это страшное слово «польза» заставило его сначала перестать прыгать и скакать, а потом начать ходить. Какая же от этого польза, Кузнечик не знал. А поскольку был маленький, то собрался уже заплакать, как обычно и поступают все маленькие. Да тут на пути Кузнечика оказался не кто-нибудь, а сам Старый Жук. Старым этого жука прозвали не столько за почтенный его возраст, сколько за известную всему лугу и окрестностям мудрость. Ведь так принято: кто мудр — тот и стар. Старый Жук выслушал бедного Кузнечика и глубоко задумался. Это неправда, что мудрецы знают ответы на все вопросы. Мудрецы обычно на все вопросы ответов не знают, знают ответы на все вопросы как раз не мудрецы, а глупцы. Мудрецы же знают столько, сколько и мы, но вот понимают куда как больше. И, подумав, всегда находят ответы даже на самые трудные вопросы. «Польза, значит, говоришь, — начал речь свою Старый Жук. Посопел немного, а потом продолжил: — Польза, оно, конечно, хорошо. Да только вот не всякая польза — в пользу. А есть ведь и такое, что пользы не приносит. Вот скачешь ты всю жизнь, как и отец твой, и дед, и прадед с прапрадедом, как все собратья твои. А пользы никакой. Однако ж вот скачешь. Зачем? А затем, сынок, что тебе это нравится, то бишь от того, что скачешь, получаешь ты удовольствие, наслаждаешься. Разве же это плохо? Эх, не понимают многие, что жизнь дается один раз, все ищут от всех поступков своих какой-то пользы. Оглядываются назад, а там и пользы-то особой не было, и радости никакой. Так зачем жили? По мне так пусть уж без пользы, да зато с удовольствием, с наслаждением, в радость. Вот и ты, Кузнечик, скачи и прыгай, как и прежде — радуйся жизни. А о пользе пусть глупцы думают». Хоть и молод был Кузнечик, а понял слова Старого Жука. Поблагодарил мудреца и попрыгал — да, именно попрыгал — дальше. И не было в жизни для него большей радости, чем прыгать по лугу. А что же польза? А польза пусть остается для глупцов, не умеющих радоваться жизни.
Сказка среды. Старые сербские гусли
Доводилось ли вам бывать когда-нибудь в старых кладовых, чуланах, забираться на чердаки деревенских домов, спускаться в подвалы… Если нет, то, уверен, вы потеряли очень много. А все потому, что в чуланах и кладовых, в подвалах и на чердаках хранятся порою такие вещи, которых нигде и никогда не встретишь. Откуда же они там берутся? Да просто жители деревень, в домах которых и располагаются те самые кладовые с чуланами и чердаки с подвалами, не имеют обыкновения что-либо выбрасывать, а имеют обыкновение даже самые ненужные вещи бережно сохранять. Ну, или не очень бережно, но все же сохранять. Какая-нибудь вещь совсем не нужна, но сельский житель не уничтожает ее, а относит туда, куда обыкновенно такого рода вещи и относят — на чердак, в подвал, в чулан, в кладовую… Годами и десятилетиями лежат там старые предметы, валяется поношенная и давным-давно из моды вышедшая одежда, прочитанные или вовсе никогда не читанные книги. И пыль, та самая пыль, которая укрывает собою древность. Иногда укрывает так, что потом и вовсе невозможно не только рассмотреть тот или иной предмет, но и даже отыскать его. Пыль прячет от нас тени прошлого. А коли так, то так и надо. Пусть так и будет. Но все же иногда тени прошлого восстают из пыли и находят нас, хотя мы думаем, что это мы находим их. Как же мы ошибаемся! Нет, иногда прошлое желает быть ближе, а наши желания по сравнению с желанием прошлого и есть настоящая пыль, от которой в мире ничего не зависит. Да что там говорить — мы и есть пыль эпохи, пыль на дороге истории. Мы укрываем собой прошлое и только так и можем попасть в грядущее. И то — если повезет. Пока же мы с вами — пыль на дороге, на дороге жизни. И если трудно идти, то не сетуй, не жалуйся, а продолжай идти, ведь пыль жива, пока она не осела, пока она летает мельчайшими частицами в воздухе. Когда же пыль оседает, то сама становится древностью — брошенной и никому не нужной. И остается такой пыли только смиренно ждать, когда появится кто-то и сдует ее, тем самым пробудив к новой жизни. Или не пробудив. Тут уж как повезет. Иногда проходит не один век, прежде чем придет такая вот новая жизнь.