…университетская библиотека, лужица желтого света на тяжелом столе темного дерева. В ней плавает тетрадь, заполненная формулами и графиками. Паола сжимает виски, захваченная, потрясенная непостижимой красотой только что выведенной функции…
…горячая рука на плече. На Паоле венок и длинные ряды бус, щеки измазаны грязью, по обнаженной груди стекают капли дождя. Паола стоит в многотысячной толпе, где все притерты вплотную друг к другу, и смотрит на высокую сцену. Там – черный парень в белой куртке с длинной бахромой. Курчавую голову обхватывает ярко-розовая бандана. Белая гитара в руках стонет человеческим голосом…
…компания веселых хиппи идет по улочке, выделяясь ростом на фоне деловитых маленьких азиатов. По свежему асфальту снуют машины, короткие и округлые, словно облизанные леденцы. Длинное, как поезд, деревянное здание по правую руку кажется странно знакомым. Тави не сразу понимает, в чем дело, но потом догадывается мысленно пририсовать к зданию все атрибуты туристического гетто – и наконец узнает Каосан. Хиппи идут к храму, и среди них шагает радостная, предвкушающая мудрость Паола. До первой публикации «Дао физики» осталось пять лет, но идеи витают в воздухе. В том числе в воздухе вокруг бедовой, но светлой головы Паолы…
…мелькает лицо Дэнга – и пропадает, скрытое трескучей мешаниной черных и белых помех, будто выдернули антенну из старого телевизора. Шипение и хруст нарастают, становятся невыносимыми – а потом кто-то выдергивает шнур.
Тави смотрит в низкое небо Бангкока. Уши закладывает ватная тишина.
Значит, вот как все было, подумала она, очнувшись. Жила-была счастливая и умненькая девочка Паола. Училась, занималась спортом, невинно развлекалась. Мать дала ей любовь к знаниям и тягу к серьезному образованию, отец научил жить настоящим, видеть мир и радоваться мелочам. Паола выросла, полюбила рок-музыку и математику, немного хипповала, немного путешествовала. Не знала, что она Иная; тем более не знала, что – иная среди Иных. А потом встретила Дэнга – и ее счастливая жизнь закончилась. Ясный разум погас, захлестнутый волной безумия. Паола так и осталась на Каосан – неотъемлемой частью улицы, городской сумасшедшей, без которой такое место обойтись не могло… Наверное, монахи присматривают за ней, следят, чтобы не голодала и хоть изредка мылась. Вряд ли для нее можно сделать что-то большее.
– Ты тоже – другая? – нарушила молчание Паола.
– Да, – кивнула Тави. – Я – Иная, как и ты. Светлая…
Паола рассмеялась, искренне и снисходительно. От этого смеха Тави продрал ледяной озноб.