Здесь всё было строго и безнадежно, потому что эта комната предназначалась для месье де Монклара. По утрам он здесь работал, редактируя суровые распоряжения, поставлявшие осужденных на парижские виселицы. По вечерам он с мрачным удовлетворением отдыхал здесь.
А в тот час, когда мы проникли к нему, месье де Монклар не работал, но и не отдыхал. Он погрузился в воспоминания. Он ведь был таким же, как все, человеком, пока его сердце не окаменело.
Какая же катастрофа превратила его в дикого зверя? Его взгляд медленно поднимался к картине, висевшей над столом.
На ней была изображена ослепительно красивая молодая женщина, державшая за руку маленького мальчика с серьезным и горделивым видом. Высокий лоб мальчика позволял предположить наличие недюжинного ума.
Осторожный стук в дверь вернул Монклара к действительности.
Неужели его страшный взгляд не заставит отступить посетителя, осмелившегося проникнуть в эту полную тайн комнату? Но нет. Неизвестный не знал ни страха, ни колебаний.
На его губах играла заискивающая улыбка. Он привык бывать в этой комнате. Он привык к страшной интимности месье де Монклара. Он имел право на добрый прием. Сколь скромен он ни был, но не раз оказывал услугу главному прево. Разумеется, он не мог называться другом. Это был сообщник.
– Тит Неаполитанец! – встретил его Монклар.
Странной личностью был этот Тит!
Он приехал из Италии несколько лет назад и поселился недалеко от Лувра. Его небольшая лавчонка с несколькими пучками трав, подвешенных к палке над входом, не переставала привлекать внимание прохожих. Любопытные спрашивали у владельца, что значат эти пучки.
Тит отвечал, что привез их из очень далеких стран. Эти травы, по его словам, вылечивали ото всех болезней.
После подобных заявлений в лавке Тита несколько недель толпились покупатели. Потом лавка опустела…
Несколько раз Тит менял травы, служившие ему вывеской. Но никто больше в лавке ничего не покупал.
От травяной вывески бежали, как от чумы. И не только потому, что травы не вылечивали. Тит торговал еще одним товаром, отпугивающим покупателей: он продавал смерть. Об этом донесли главному прево, и тот приказал привезти коммерсанта к себе.
О чем говорили между собой эти два человека, никто никогда не узнает. Но Тит после беседы вернулся в свою лавку улыбающимся, и его больше не беспокоили.
Возмущение парижан вылилось в другую форму мести. На лавочника шикали, лупили его палками, бросали в него камни. Тит не жаловался. Он ждал.
Тем временем на детишек того квартала, в котором была лавка Неаполитанца, напала странная болезнь. Самые знаменитые доктора не знали, что это за недуг. Трое ребятишек умерли от эпидемии.