Доле прошел перед своей типографией. Сердце его сжалось при мысли, что он оставил все свои работы незаконченными. Доле захотелось бросить последний взгляд на тот закоулок, в котором находилась входная дверь.
Он вздрогнул от удивления и беспокойства. В чем дело? Дверь в глубине закоулка была открыта. Большой зал типографии с деревянным печатным прессом был широко открыт и ярко освещен. Два человека ходили по залу. Доле узнал их.
– Брат Тибо и брат Любен, – буркнул он.
Этьен Доле обладал той хладнокровной отвагой, которая оценивает опасность и направляет прямо на препятствие, которое она готова преодолеть. Доле бесшумно вошел в закоулок, остановился у двери и убедился, что монахи были одни. Они были заняты странной работой.
Они открыли небольшой тюк, в котором, видимо, принесли книги и брошюры. Они доставали пачки этих книг и расставляли их по полкам.
Доле вошел в типографию.
– Спасибо, братья мои, – начал он спокойным голосом. – Я как раз собирался сегодня утром навести порядок на полках.
Брат Тибо, державший кипу книг, от неожиданности уронил их на пол. Брат Любен, расставлявший книги на полке, обернулся. Оба оцепенели от изумления, побледнели и словно лишились дара речи.
– А с каких это пор, – продолжал Доле, – монахи стали взламывать двери? Как вы сюда вошли?..
– О, простите, мэтр, – забормотал брат Тибо.
– Как вы вошли? – повторил свой вопрос Доле. – Отвечайте! Или я поступлю с вами, как с ночными грабителями, и вы не выйдете отсюда живыми!
Шпага, блеснувшая у Доле под плащом, убедила благородных негодяев, что угроза серьезна.
– Нам открыли дверь! – жалобным голосом ответил брат Тибо.
– А что вы здесь делаете? Кто открыл вам дверь?
Доле нагнулся над распакованным тюком, откуда монахи брали книги.
Он взял одну из этих книг и побледнел.
– О, подлецы! – процедил он.
Все принесенные томики пропагандировали Новое учение. Каждого, у кого обнаруживали хоть одну из этих проклятых книг, приговаривали к пожизненному заключению. А если таким изданием владел книгопечатник, его ожидала смерть…
Доле всё понял. Он задумчиво посмотрел на монахов; в его взгляде не было ненависти, а только лишь некое болезненное удивление.
– А я вас сажал за свой стол! – сказал он. – И вы приходили ко мне как друзья, вы дружески жали мою руку…
Монахи растерянно переглянулись.
– Мэтр, – пробормотал Тибо, – нас вынудили…
– Вынудили! Кто же мог вас вынудить стать подлецами!.. Говорите, говорите же, мерзавцы!
Рука Доле опустилась на плечо монаха, и тот чуть не присел от мощного нажима.
– Преподобный Игнасио де Лойола! – крикнул наконец брат Тибо, взвыв от боли.