— Не скрою, адмирал, — вкрадчиво ответил граф, — я тоже слыхал о таких вредных обществах, где ветреные молодые люди прельщаются надеждой учинить расстройство и разрушение государства. Но я никак не могу поверить, чтобы вас почитали главным, ибо всегда слышал о вас как о благородном и благомыслящем человеке.
Кочубей был не искренен. Он знал все о ходивших про Сенявина слухах, но хотел вызвать адмирала на откровенность.
Сенявин принял игру.
— Полностью согласен с вами, — ответил он, — что революции приносят расстройство государству, нарушение всех связей, убийства, неурядицу, отторжение разных областей, презрение чужеземцев и множество других бедствий. В том я сам убедился, будучи в Неаполе…
— Благодарение Богу, правительство наше слишком сильно и твердо, — Кочубей был явно доволен ответом Сенявина, — чтобы все эти замыслы уничтожить, а виновных обратить в прах.
— Меня поразили разные домыслы, — Сенявин сейчас был откровенен. — Служа всегда с честью государю и Отечеству, почитаю для себя это оскорблением, гнусной клеветой и очернительством. Я также намерен объясниться по этому поводу с графом Милорадовичем.
Кочубей согласно кивнул головой.
— Полагаю такой ваш поступок достойным вашей чести. — Граф помолчал, о чем-то подумал и вдруг спросил: — Позвольте узнать, кто вашему превосходительству сообщил эти известия о вредном обществе?
Разговор принимал характер допроса, однако Сенявин, не смущаясь, твердо ответил:
— Позвольте, ваше сиятельство, чтобы я этого не открывал. Честь моя требует не компрометировать приятеля…
Разговор на этом закончился, оставив у адмирала не совсем приятное впечатление о Кочубее.
Вернулся домой Сенявин в хорошем расположении духа.
— Будто камень с души свернул, — сказал он жене и пошел дочитывать «Письма русского офицера».
«23 мая. Город Сент-Ароль.
…Возьми запачканную француженку, брось ее в Россию, где-нибудь на поле: не пройдет недели — и ты увидишь ее в богатом доме, в роскоши и в почестях. Я читал одну небольшую французскую комедию, где представляется, что на Новом мосту в Париже сходятся несколько мужчин и женщин. Всякий горюет о своем горе. Из мужчин одни ушли из тюрем, другим приходилось не миновать их; из женщин некоторые обокрали господ своих, другие потеряли все способы жить за счет своих прелестей. Те и другие по разным причинам, из страха и отчаяния, предвидя казнь, стыд и голод, решаются кинуться в Сену и все пороки и проступки свои утопить с собой вместе. Уже они готовы, берутся за руки, хотят кидаться… как вдруг послышался знакомый голос: «Безумцы! Что вы делаете? Вы отнимаете у себя жизнь, в которой можете найти еще тысячу радостей, тысячу наслаждений… Вы страшитесь бедности и презрения; оглянитесь назад — богатство и уважение ожидают вас. За мною, товарищи! За мною: я укажу вам земной рай для французов; переселю вас в страну, где ласки, подарки и деньги посыплются на вас как дождь!» — «Что за страна эта?» — воскликнули все в один голос. «Россия!.. Россия!» — отвечает бродяга. «В Россию! В Россию!» — кричат все вместе и бегут садиться в дилижансы или почтовые коляски. Я это читал; а те, которые живали в Париже, говорят, что это можно видеть, и видеть не на театре, а на самом деле…»