Остальные бежали молча, только размахивали над головами листовками.
— Пойдем, Альберт, навстречу, — сказал Зигль Хушу и, поднимаясь из-за груды камней, крикнул Минасу: — Переходите на мое место и объявите им, чтоб бросили оружие!
Когда в двадцати шагах от бегущего Гуго Майера вдруг выросли фигуры русских, нервы его сдали. Бросив на левую руку автоматный ствол, он дал короткую очередь. Так и стрелял, сжимая в кулаке смятую листовку.
— Назад, Карл!..
Альберт Хуш успел метнуться к лейтенанту, прикрыть его.
Иве показалось, что Хуш обнял друга и только потом уже упал, подминая под себя медленно оседающего на землю Зигля.
— Бросайте оружие! — гремел в динамике голос Минаса. — Еще не поздно, бросайте, говорю вам!..
«Нет, поздно! — подумал Ива и швырнул гранату в набегающую цепь. — Поздно!.. Поздно!..» — Он бил из автомата, отрезая атакующих от лежащего меж камней Зигля.
Вся та маленькая военная наука, которую он успел понять за годы войны, начиная с Юнармии и кончая недавними занятиями в полку, как-то сама пришла к Иве в первые же минуты этого нежданного боя. Первого и последнего в его жизни.
«Лейтенант ранен… а может, убит… Значит, старший теперь я. Да, я. Не Минасик же и не Ромка. Надо принять командование. Надо вести бой…»
Слева и справа от Ивы стучали автоматы — подразделение Карла Зигля приняло неравный бой.
— Чхиквишвили! — крикнул Ива. — Раненых в укрытие! Быстро! Я прикрою тебя огнем.
Голос Ивы сорвался на верхней ноте, Ромка удивленно вскинул глаза и сразу же пополз вперед, к неподвижно лежащему лейтенанту.
— В охотничий домик их! Обоих! Слышишь?
— Слышу, ну!..
Хуш был мертв, и Ромка испуганно отдернул руку, прикоснувшись к залитой кровью гимнастерке.
— Товарищ лейтенант! Вы живы, товарищ лейтенант? — Ромка приблизил свое лицо к бледному, без кровинки лицу Карла Зигля. — Товарищ лейтенант…
Тот застонал в ответ, и Ромка ощутил вдруг в сердце великую радость и одновременно великую жалость к этому человеку, жизнь которого зависит сейчас от того, сумеет ли Ромка Чхиквишвили, не струсив, под огнем дотащить его на себе до охотничьего домика, перевязать там, дать напиться из фляжки.
А почему не сумеет? Сумеет, конечно! Он же ловкий, сильный. И очень находчивый, все говорят.
Был бы Хуш живой, он его тоже потащил бы, обязательно. Но Альберт Хуш мертв, и ему уже ничего не нужно.
Ромка осторожно приподнял лейтенанта за плечи, потянул на себя. Метр, еще метр… Ноги Карла Зигля в аккуратно вычищенных сапогах бессильно волочились по земле. На этих сапогах Ромка сосредоточил все свое внимание. Ему необходимо было отвлечься, перестать думать о свистящей, рвущейся, грохочущей вокруг опасности, о том, что он сам в любую секунду может вот так же, как и лейтенант Зигль, стать беспомощным, бессильным, умирающим.