— Счастливого пути, до свидания.
— Хорошо вам доехать. И еще вот что, если когда-нибудь ваши ребятишки захотят покататься в моем лимузине, вы только привезите их, этой чертовой колеснице полезно проветриться, подышать другим воздухом!
— Прекрасно, договорились, — улыбнулся Фелипе инвалиду, покосившись на Петру.
— Всего доброго. Полного всем благополучия.
— Спасибо, и вам того же. Приезжайте, приезжайте!
Шнейдер, чуть приподнявшись со стула, коротко кивнул. Гости стали выходить.
— О, луна, Серхио! — восхитилась Нинета. — Какая красавица! Какая огромная!..
Лунный свет отливал медью на изгибах крыльев и на запыленной ручке дверцы автомобиля.
— Подавайте мне вещи, — сказал Оканья, откидывая заднее сиденье.
Маурисио и Хустина вышли с гостями. Шофер грузовика глядел на них из освещенного проема двери. Фелипе стал укладывать свертки во внутренний багажник. Потом усадил членов семьи. Петра сказала:
— Не толкайтесь, дети, не толкайтесь, всем места хватит.
Хустина стояла перед машиной, скрестив руки на груди.
— Слушай, я должен заплатить тебе за выпивку и кофе, — обратился Фелипе к Маурисио и вытащил бумажник.
— Скройся с глаз!
— Ну что это еще такое? — схватил его за рукав Оканья. — Сейчас же скажи, что я тебе должен.
— Ладно, ладно, пошутил и довольно.
— Да послушай, мы же не сможем к тебе больше приезжать. Получи, пожалуйста.
— Поезжай, поезжай!
Петра из машины смотрела на растерянное лицо мужа.
— Еще чего не хватало! — воскликнула она.
Маурисио подталкивал Оканью к машине.
— Садись ты, садись, вы же торопитесь, не теряй время.
— Какое там торопимся! Это не дело, Маурисио.
Маурисио засмеялся. Тут вмешалась Петра:
— Послушайте, Маурисио, это ни на что не похоже. Мой муж хочет заплатить за то, что мы заказали, и вы должны получить с нас хотя бы из вежливости. Вы лишаете нас возможности приехать к вам еще раз.
— Ничего, ничего, в Мадриде у вас будет и время и возможность пригласить меня. Вот там будете платить вы. А здесь угощаю я — и дело с концом. Садись, Оканья.
— Ну ладно, это тебе так не пройдет. Честное слово, ты у меня еще вспомнишь.
Он влез в машину. Петра сидела впереди, рядом с ним. Хустина облокотилась на окошко машины.
— Счастливо доехать до Мадрида, — сказала она, обращаясь к теням внутри автомобиля, лиц было не разобрать.
Заурчал мотор, с четвертого раза он завелся. Фелипе Оканья высунулся из машины.
— Прощай, злодей! — улыбнулся он. — Помни, я уезжаю очень сердитый на тебя!
— Ладно, ладно, трогай, — сказал Маурисио, — не то совсем поздно будет.
Он помахал рукой перед окнами, прощаясь с тенями, прижатыми друг к другу на заднем сиденье. Брызнул желтоватый свет; машина медленно тронулась. «До свидания, до свидания, до свидания!» Хустина отняла руки от окошка, и такси выехало на дорогу. Неподвижные фигуры отца и дочери остались позади, возле снопа света, падавшего из открытой двери. Они стояли, пока машина, подняв облако пыли, закрывшее огромную восходящую луну, не выехала на шоссе.