Или другой пример насыщенной смыслом детали, которую не должен упустить глаз читателя. Уезжает с шумом и суматохой, после напрасных попыток расплатиться с хозяином, семья его приятеля, мадридского таксиста Оканьи. Маурисио, хозяин кафе, и его дочь Хустина провожают гостей и долго стоят вдвоем в снопе света, падающего из открытой двери кафе. Этот сноп света как будто высвечивает внутреннюю близость отца и дочери, их общую доброту, великодушие, их молчаливое взаимопонимание.
В «Хараме» представлены три группы персонажей. Компания молодежи, приезжающая из города на велосипедах, — в основном это рабочая молодежь. Хозяин кафе, его семья и посетители кафе — взрослые, пережившие войну люди, это в самом точном смысле слова испанский народ. Наконец, следователь и его секретарь, служащий муниципалитета, жандармы — власть, воплощение официальной государственной структуры. Под этим проиллюстрированным нами методом весомых, значащих деталей в романе проделан социально-психологический анализ всех трех групп.
Больше всего внимания уделено молодежи. Поначалу впечатление самое безотрадное: какого-то поразительного умственного убожества, душевной примитивности, пошлости. Целый день они проводят, ссорясь по пустякам и мирясь; целый день тянут нить пустейшего разговора: как бы хорошо поехать в Рио-де-Жанейро, где карнавал и у всех много денег, или как было бы хорошо, если бы воскресенье длилось в два раза дольше, чем остальные дни недели. Впрочем, в болтовне улавливаются и немаловажные детали: все они ненавидят свою работу. Парни работают в цехах, гаражах, девчонки — официантками, продавщицами, но все одинаково тоскливо и злобно думают о рабочей неделе, которая начнется завтра. По другим случайным фразам выясняется, что в будничной, не воскресной жизни у этих ребят достаточно проблем. Вот Мигель и его подружка уже несколько лет хотят пожениться, но как сказать об этом дома, как отнять у семьи свой заработок, ведь там рассчитывают только на выросшего сына, кормильца? Понимаешь, что эти ребята как будто зажаты в тиски утомительной и однообразной работой, бедностью, нехватками. Их дремлющий неразвитый ум подсказывает только одно средство освобождения: вырваться в воскресенье куда-нибудь подальше, знатно повеселиться, поднять пыль до небес, забыть обо всем и на все наплевать. Повеселиться, что-нибудь устроить — они все время говорят об этом, взывая друг к другу с той же тягостной нудностью, с какой, наверно, их поучают взрослые. «Никто ничего придумать не может, чем закончить праздник?» — беспомощно спрашивает девушка. В голову приходит только одно: напиться, шуметь, плясать, а потом плакать пьяными слезами. Бедная Лусита и тонет из-за этого жадного стремления сделать воскресенье каким-то особенным, сияющим днем: от вина кружится голова, и можно решиться позволить себя поцеловать, а потом купаться при луне, и зачем думать о том, что ты не умеешь пить и не умеешь плавать?