– Это умопомрачительно, – говорит Пемберли, разглядывая холст вблизи. – Бесподобно.
Коутс проверяет документы, кивая:
– Похоже все в порядке. – Он в свою очередь подходит к холсту.
Пемберли сияет:
– Определенно Мане. Какая изумительная находка, мистер Сент-Клэр.
Коутс поднимает глаза от картины:
– Однозначно. Находка – мечта. Невероятная инвестиция.
Пемберли говорит:
– Через несколько месяцев у нас будет показ в городе, а до этого создадим шумиху.
Я ожидаю, что Чарльз тоже присоединится к ним и будет праздновать, но вместо этого он смотрит на меня.
– Грэйс? – спрашивает он. – А ты что думаешь?
Я не уверена, что еще могу добавить, но делаю шаг вперед, чтобы рассмотреть поближе. Картина и правда красивая, и вся комната вокруг будто растворяется, когда я впитываю картину, погружаюсь в ее замысловатые мазки, в работу импрессиониста в наилучшем виде.
Она выглядит настоящей, и все в движении краски и шероховатости на холсте говорит, что она из периода Мане, но тем не менее…
Я медлю.
– Что такое, Грэйс? – спрашивает Чарльз, подходя ближе. – Что ты видишь?
– Ну… – Я поднимаю взор и замечаю все эти взгляды, устремленные на меня в ожидании, взгляды полные скепсиса на лицах пожилых людей. Я делаю шаг назад и качаю головой:
– Скорее всего, это не существенно.
Сент-Клэр бросает на меня взгляд:
– Скажи мне.
Я действительно не хочу этого делать, но, подумав об альтернативе – что он покупает эту возможно не аутентичную картину – я должна сказать.
– Ладно, – я вздыхаю. Надо это сделать. Пожалуйста, не возненавидь меня. – Думаю… это подлог.
Брокер ахает:
– Да никогда!
Коутс громко смеется.
– Кто эта девушка? – говорит он. – Уверяю вас, документы говорят сами за себя.
– Я, наверное, ошибаюсь, – быстро говорю я со смущением. – Простите.
Сент-Клэр берет меня за руку и отводит сторону:
– Что заставляет тебя думать, что это не подлинник?
– Не знаю, я просто чувствую это нутром.
Коутс прерывает нас:
– Все тесты были убедительными.
Пемберли показывает Сент-Клэру файл:
– Пигменты в краске, композиция нитей холста – это все из 1850-1890 годов, которые соответствуют периоду Мане.
– Но на этот период приходятся и самые лучшие подлоги, – говорю я, не в силах остановиться. – Верно? Подражатели рисовали подделки картин в тот же период, а затем передавали их из поколения в поколение, пока кому-то не удалось бы выдать ее за оригинал работы художника.
– Но подпись идеальна, – говорит Пемберли, указывая на нижний левый угол картины. – Безупречна.
– Вообще-то, – продолжаю я, чувствуя, как учащается мой пульс. Зачем теперь останавливаться? Все или ничего. – Именно из-за подписи я и призадумалась.