Федор, помогая себе руками, сел. Тело тут же отозвалось болью. Болело все, что может болеть, раны на задубевшей, почерневшей коже выглядели так, словно он получил их только вчера. Но о себе он не думал, он думал об Айви.
Ее волосы и в самом деле были седыми – белыми как лунь. Но жилка на тонкой шее билась ровно и размеренно, и длинные ресницы вздрагивали, словно она видела сон. Какие сны снятся ласточкам?
Федор не стал ее будить, взял со дна лодки весло, опустил в воду. До острова было далеко. Во всяком случае, так ему казалось. В том, что плыть нужно не к берегу, а к острову, он почему-то был совершенно уверен. Он даже знал, с какой стороны лучше причалить, помнил рельеф дна, помнил все его впадины и возвышенности и то место, где черная дыра открывала дверь в другие миры.
Все это следовало забыть, так разумнее и безопаснее. Вот только Федор знал – забыть не получится. Нижний мир выпустил свою жертву, но не отпустил ее далеко, приковал ко дну озера невидимой цепью.
А в Верхнем мире царили тишина и безветрие. Водная гладь казалась похожа на гигантское зеркало. Счастливчик тот, кто не знает, что скрывается под ним. Федор сделал гребок, мышцы отозвались болью, кожа на ладонях закровоточила. Айви оказалась права: телу без души плохо, оно болеет и дряхлеет, теряет жизненные силы. Но деваться некуда, нужно грести, нужно отвезти Айви на остров к деду. Это такая мелочь по сравнению с тем, что она сделала для него. И Федор греб, сцепив зубы, смахивая с лица соленые капли не то пота, не то слез, сражаясь с водой, которая вдруг сделалась вязкой, как патока, следя за тем, чтобы не сбиться с курса, потому что лодку все время сносило в сторону от острова. Его упрямство и решимость были вознаграждены. Лодка наконец ткнулась острым носом в каменистый берег.
На берегу стоял старик, высокий, худой, узколицый, седовласый. Федор узнал его, хотя до этого ни разу не видел, а старик молчал. Ноги подкосились уже на берегу. Федор упал коленями на мелкую гальку, замотал головой, борясь с нахлынувшей дурнотой. Он, когда-то молодой и крепкий, сейчас был слабее младенца. И если бы тот мрачный, неприветливый старик решил столкнуть его в воду, утонул бы, как беспомощный кутенок. А старику хотелось, Федор видел это жгучее желание в блеске его черных глаз, в нервных подергиваниях пальцев. Старик ненавидел незваного гостя и желал ему смерти. Но не убил, прошел мимо Федора к лодке, подхватил Айви на руки и по извилистой тропе пошагал в глубь острова. Он ступал упруго, совершенно не сутулясь под тяжестью своей ноши, и со спины был больше похож на молодого человека, чем на старика. Когда он скрылся из виду, Федор лег на землю и закрыл глаза. Старик поможет Айви, а больше пока ничего не нужно. Только бы с ней все было хорошо. Он так и уснул на берегу, кажется, в тот самый момент, как закрыл глаза.