Совсем иное впечатление вынесла из этого спектакля журналист Белла Езерская, поведав о еще одном запоминающемся нуреевском образе: «Только однажды мне выпало счастье видеть его на сцене в «Эсмеральде» Ролана Пети с Парижским балетом. Это было в Нью-Йорке в конце 80-х годов. Он танцевал Квазимодо. Партия была пантомимическая, он уже был немолод, тяжело болен и роли романтических героев были ему не под силу. Без каких бы то ни было накладок он так изменил фигуру, что казался горбатым. Руки свисали, одна нога была короче. Это была совершенная пластика».
В середине августа Рудольф должен был выступить в десяти спектаклях «Дон Кихота» с Бостонским балетом, но на репетиции растянул мышцу и, выйдя с этой травмой на спектакль, окончательно повредил ногу. Остановить его могло только это…
Не только травмы, но и общее состояние здоровья стало все чаще подводить Рудольфа. Ко времени его переезда в Париж постоянные простуды и бронхиты превратились в хронические. Нуреев резко худел и терялся в догадках, почему это происходит. Кроме того, его мучили и другие неприятности: неожиданный жар, слабость, потливость по ночам… По словам его друга Роберта Трэси, Рудольф по утрам вставал совершенно мокрый от пота, но пытался не придавать этому значения: ведь артисты балета, привычные к недомоганиям, чаще всего переносят все болезни на ногах.
В сорок восемь он все еще танцевал. И в пятьдесят…
— Если хотите посмотреть, как танцуют старые хрычи, приходите сегодня вечером на мой спектакль, — шутя приглашал Рудольф знакомых.
Чего было больше в этой шутке: кокетства или горькой констатации факта?
Ролан Пети вспоминает о желании Нуреева «беспрерывно танцевать — чтобы быть первым и последним». Однажды, рассказывал хореограф, уставший Рудольф сидел на полу студии после репетиции. Но уже через несколько секунд он подошел к Ролану и, настойчиво глядя на него в упор, сказал:
— Ты видишь, я такой же, как тридцать лет назад, когда мы встретились…
Однако отзывы о его выступлениях становились все менее благоприятными, так как Нуреева сравнивали в тех же ролях с ним самим в более молодом возрасте. В августе 1984 года, когда Рудольф выступал в театре «Юрис», критики были откровенно враждебны.
«Этот человек являет собой жалкое зрелище… изнуряя себя выступлениями, с которыми не в состоянии справиться», — писал Берт Сапри в «Виллиджвойс».
«Было нестерпимо наблюдать за его неуклюжими тяжеловесными прыжками», — добавляла Дженнифер Даннинг в «Нью-Йорк тайме».
Но… «Я говорил ему: «Идите и танцуйте», — рассказывал личный врач танцовщика Мишель Канези. — Я хотел, чтобы он работал, так как видел, что это ему на пользу».