У Патти внутри вначале что-то замерло, потом ее охватили сомнения, которые, наконец, перешли в уверенность, в ощущение почти непоправимой беды. Если она и переживала когда-нибудь что-либо подобное, то только в страшном сне. И, наконец, пришло чувство вины перед самой собой за свою слепоту, за непонимание того, что она уже давно вступила в ряды жен неверных мужей.
«Ах, Боже, – сказала она себе, – какое несчастье». Но где она, та нестерпимая боль, которую она должна бы испытывать? «Наверно, позднее, – подумала она, – когда я останусь одна и осознаю весь этот ужас». Тогда же она спокойно ответила:
– Значит, изменился Нат.
– Да, – и все.
– В какую сторону?
– Я не хочу говорить об этом.
– Почему, милый?
И здесь у него прорвалось копившееся весь вечер раздражение.
— Какого чёрта, это что, допрос? Если я терпеть не могу этого ковбойского ублюдка, то что, мне теперь искать для этого уважительные причины?
Патти тоже взорвалась:
– Интересно, что ты ему сделал, что теперь его терпеть не можешь?
– Что ты хочешь этим сказать? – Поль помолчал. – Собираешься корчить из себя психоаналитика?
– Человек чаще всего не любит тех, – продолжала Патти, – кому сам когда-нибудь сделал гадость.
– Это наверняка одна из заповедей Берта.
— Не думаю, что папа когда-нибудь пошел на такое. – Голос Патти звучал сдержанно, но не оставлял сомнений в ее правоте, – Он брал верх по-всякому – в работе, в выпивке, в кулачном бою, это да, и в интеллекте тоже. Но всегда играл честно, никогда не нападал из-за угла.
– Ты хочешь сказать, что я – наоборот? На что это ты намекаешь?
Патти не торопилась с ответом и спокойно спросила:
– Так все и было, дорогой? Поэтому ты и бесишься?
В темноте машины лицо Поля казалось расплывчатым пятном, лишенным всякого выражения. Наконец, когда он заговорил, его голос звучал уже гораздо спокойнее:
– С чего это мы заговорили об этом? Я поскандалил с Карлом Россом.
– Мне кажется, последнее время ты то и дело с кем-то скандалишь.
– Ты права, – ответил Поль, — так и есть. У меня нервы стали ни к черту. Допускаю. У меня на работе самый крупный заказ в моей жизни, крупнейший заказ вообще в этой области; понимаешь ты это? Такого здания, как то, что мы строим, никогда еще не было.
– И это существенная причина, – спросила Патти. – Только твоя работа?
«Эх, если бы так», – подумала она, но знала, что не поверит, даже если он ответит утвердительно.
Но Поль только бросил:
– Знаешь, как все действует на нервы...
– В каком смысле?
– Я уже сказал, что не хочу больше говорить на эту тему. Ты же утверждаешь, что эмансипация – мыльный пузырь. Ладно, тогда давай придерживаться традиций. Займись домом. А я буду зарабатывать на жизнь. Когда-то ты обещала быть со мной и в горе, и в радости. Так будь.