Но война шла, а кадров для военной контрразведки не хватало. Не спасали и принятые на службу офицеры жандармерии. Вот тогда-то и предложили успешному офицеру сменить род деятельности и возглавить контрразведывательное отделение всего Юго-Западного фронта. «Киев — не Тифлис, и уж точно не Тегеран», — недолго думая, рассудил полковник и дал согласие. Жаль только, что за прошедший год его отделение отличилось лишь единожды. Зато как! Штабс-капитану Авилову, подчиненному полковника, удалось разработать систему распознавания поддельных документов, коими снабжались германские лазутчики, переходившие линию фронта под видом беженцев. Не имея настоящих бланков, немцы использовали оттиски подлинной печати с какого-либо документа и тщательно срисовывали ее на пергаментную бумагу, наложенную на оттиск. Делалось это, как правило, литографической краской. Затем полученный рисунок переводили на ленту шапирографа[31] и уже оттуда — на бланки фабрикуемых документов. Внимательный офицер заметил, что такой оттиск не поддается копированию через копировальную бумагу и его очертания нечеткие, расплывчатые. Благодаря этой методике, контрразведчикам удалось обезвредить немалое количество шпионов.
Но и просчетов у Кукоты хватало. К тому же их всегда помнят дольше, чем успехи. И потому те небольшие достижения, о которых он докладывал наверх, не имели для военной карьеры полковника решающего значения. Последние два месяца его все чаще критиковали и оценивали службу на дохлую «тройку».
Белый как снег лист бумаги лежал перед офицером и ждал, когда в светлой голове серхенга[32] родятся хоть какие-нибудь идеи. Кукота смело окунул перо в чернильницу и вывел:
«План мероприятий контрразведывательного отделения Юго-Западного фронта на июль 1916 года».
Но дальше писать было нечего… Он вздохнул, положил перо на прибор, вынул из серебряного портсигара папиросу и закурил. Длинная струйка дыма потянулась к потолку. Мысли о деле, как зайцы, разбежались в разные стороны, зато нахлынули воспоминания минувшей ночи… «Ах, эта модистка-проказница! Чертовка. Такое вытворять!..» — сладко припомнил он и прикрыл глаза.
Из полусонного забытья вывел стук в дверь. Появился адъютант.
— Господин полковник, к вам… некто Ардашев. Говорит, что вы знакомы.
— Кто-кто? — Кукота удивленно вскинул брови.
— Господин Ардашев, из МИДа. Просит аудиенции.
— Да-да! Пусть войдет! — встав из-за стола и пригладив набриолиненные волосы, начальник отделения сам двинулся навстречу гостю.
— Неужто это вы? Дорогой мой, Клим Пантелеевич! — воскликнул хозяин кабинета и протянул руку. — Рад! Положительно рад встрече!