Я не мог отпустить его без объяснений – любопытство взыграло, и я соблазнил его чашкой крепкого кофе с коньяком. Стал постепенно расспрашивать. Наконец он сдался и вот что мне поведал:
– Ты ж знаешь, что я тщательно веду фотоархив самых интересных находок. И не только своих. Потому первым делом я эту книгу твою заснял для памяти. Потом несколько дней было не до нее. Она просто валялась у меня дома. Приехал родственник – посмотрел, поахал, но ничего не мог определенного сказать об авторе. Попросту – никто такой фамилии и не слыхивал! Как-то в свободную минутку я наткнулся на книгу, полистал ее да и стал читать. Первый рассказ рисовал тихую благочестивую жизнь порядочной семьи небогатых дворян, достаточно интеллигентной, благообразной, религиозной. Жили они в Пскове, в собственном довольно приличном доме, не шиковали, но и не бедствовали. Жила по соседству и вся их большая родня. У кого – домишко в самом городе, у кого – именьице в окрестностях. И все они славились тем, что были очень дружны: вместе справляли праздники, ходили друг к другу на чаи-кофеи, с особою деликатностью обращалась иногда по-французски и букву «с» не забывали ставить под конец слов… Этак «знаете ли-с, понимаете ли-с»!
Так бы им и жить в забросе и благочестии, если б вдруг из Петербурга не пришло известие, что какой-то их родственник, по-настоящему выбившийся в люди, – советник в сенате, помер скоропостижно, не успев написать завещание. Дом в Питере был собственностью казенной и предоставлен ему для проживания временно, но еще было у него громадное богатейшее имение. И вот все понимают, что по закону, поскольку почивший так за всю свою бурную политическую жизнь и не обзавелся семьей, имение его должно достаться родственникам – то есть им, им всем.
Стали узнавать, как бы разделить по долям. Законники, понятно, обещали – но за такие суммы и в такие сроки, никакой жизни, в общем, не хватит! Тогда наши герои сами потихоньку начинают делить наследство. И закипает у них свара, потому что никто с другим соглашаться не хочет. Один предлагает продать имение и деньги поделить. А ему возражают, что, дескать, цен не знаем, в дураках как раз и останемся! Другой требует сдать земли арендаторам. Да это ж и ехать туда надо, и цены на землю узнавать, объявлять о сдаче… кому охота?! Третий прочит нанять хорошего управляющего и делить ежегодную прибыль от имения. Да разве ж по всей России днем с огнем найдешь человека, которого можно поставить возле чужого добра, и чтоб он не воровал?! Найти-то, конечно, можно, но кто же из русских согласится труд по его стоимости оплачивать?! И главное – всем этим заниматься нужно, тратить свое время, силы, деньги… А наследство – маячит, хозяев ждет. Человеческой природе свойственно, зная о больших деньгах, строить планы, как бы их поскорее употребить. В результате вся семейка поганейшим образом переругивается, козни друг другу строят – словом, показывают истинные свои лица и характеры. Пока же они таким образом «делят шкуру неубитого медведя», в сенате узнают о преступных финансовых махинациях их почившего родственника-благодетеля.