— Понимаю. Я испытывала те же самые чувства, — ответила Анжелина. — Поцелуй меня! Давай забудем о прошлом.
— Охотно, прекрасная дама!
Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Они испуганно посмотрели друг на друга. И тут раздался голос Жана Бонзона, похожий на раскат грома:
— Ну, племянница! Там, внизу, нужна твоя помощь! Малыш пищит и отказывается брать в рот соску. Послушай, малышка, твой жених уже встал. Его кровать пуста, к тому же она остыла. Какое несчастье! Ты, по крайней мере, разыскала кюре ночью, чтобы он вас поженил и чтобы аристократ получил право забраться в твою кровать, а?
— Что ты такое говоришь, дядюшка! — спокойно ответила Анжелина. — Скажи тетушке, что я сейчас спущусь.
— Да, конечно скажу! А потом я пойду доить животных, чтобы твоему Луиджи было сподручнее выйти отсюда.
И горец тяжелым шагом стал спускаться по лестнице, громко хохоча.
— А мне твой дядюшка нравится, — прошептал акробат. — Этот человек не боится Бога.
— Я предупреждала тебя, что он вольнодумец. Мне надо вставать, моя любовь.
Они обменялись последним поцелуем, жалея, что вынуждены оторваться друг от друга. Анжелина выскользнула из-под простыни. Слабый голубоватый свет, лившийся в окно, позволил ей одеться, не испытывая смущения. Она надела длинную шерстяную юбку, блузку и жилет, связанный Розеттой.
— Я потом причешусь, — прошептала Анжелина, заметив, что ее волосы растрепались.
Спустившись по лестнице, она услышала, что малыш Коралии плачет. Вернее, это был слабый писк, что обеспокоило ее. Анжелина тут же упрекнула себя за то, что не осмотрела малыша ночью. Тетушка Анжелины ходила по комнате, держа новорожденного на руках. В камине потрескивали дрова. Огонь, несомненно, разжег Жан Бонзон.
— Анжелина, мне очень жаль было будить тебя так рано. Ты, несомненно, сладко спала. Но я попыталась напоить его овечьим молоком из соски, а он отказывается сосать.
— Это вчерашнее молоко?
— Я всегда кипячу литр молока, как только Жан приносит бидон, и ставлю бутылку на холод.
— Покажи мне соску. Если это соска для ягнят, наверняка она слишком толстая. Он хорошо спал, наш малыш?
— Да, он спал около меня в кровати. Боже мой, я легла, даже не сняв платье! Бедный малыш искал мою грудь. Анжелина, возможно, я эгоистка, возможно, я думала только о себе. Вероятно, будет лучше, если мы отдадим его кормилице.
— Если ты окружишь его любовью, он привыкнет к овечьему молоку и станет быстро набирать вес. Я могу привести тебе убедительный пример. Я знаю богатых людей, у которых есть ребенок. Они сразу же отдали малыша молодой кормилице. Но на этого бедного пупса было больно смотреть, такой он был хилый, такой тщедушный. Даже страшненький. И это потому, что им никто не занимался.