У Фергуса был шанс оправдаться, но вместо этого он принялся орать, где именно и в каких позах сношал меня и всех присутствующих заодно. Дурак. Доорался до того, что его попросили покинуть прием и больше не докучать княгине. «Просьба» подкреплялась двумя мордоворотами из личной гвардии Исы. Я надеялся, что братец окончательно затянет петлю на своей шее, прибегнув к магии, но он лишь заковыристо послал всех, одарил меня тяжелым взглядом и подчинился.
Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся и поймал насмешливый взгляд Джаниса:
— Ловко разыграно.
— О чем ты?
— Не прикидывайся. Ты спровоцировал его.
— Я предупреждал. Не надо меня злить.
Джанис кивнул:
— Понимаю. Но он захочет отомстить.
— Пусть пробует. Это будет даже забавно.
Франческа
Прихожу в себя сразу и резко, как выныриваю со дна, с самой глубины — холодной и темной.
Я никогда не ныряла. Лоренцо рассказывал, как оно бывает.
Все та же лаборатория. Только я сижу на полу в углу. И руки, как и ноги, стянуты веревкой.
В комнате густые сумерки, на стене канделябр с пятью свечами и горят лишь четыре, огонь в камине съел дрова и угас, только малиновые угли тлеют, почти не давая света.
Рядом ползает Дориан. Затирает руны, стоя на четвереньках. У него одышка и тяжелое, хриплое сопение — единственный звук, что сейчас нарушает тишину.
Первый порыв — спросить, что случилось. Порыв наивный, глупый. И так ясно, зачем задавать вопросы про очевидное?
Вместо этого я спрашиваю:
— Зачем ты это сделал?
— А, — он оборачивается. — Леди пришла в себя.
— Пришла в себя и хочет знать, что происходит.
Он заставил меня потерять сознание с помощью того блестящего диска — уверена, это не был просто обморок. И он меня связал! Надо бы испугаться, но я не боюсь, о нет. Я возмущена.
— Простите, леди, — он облизывает губы и смотрит с неприятной алчностью. — Я не могу вас отпустить. Нет-нет.
— Ты сумасшедший! Немедленно развяжи меня!
Я пытаюсь дергать руками, повожу плечами и чувствую — он связал меня на совесть.
Страха все еще нет. Не получается бояться этого смешного, одышливого мужчину. В комнате прохладно, но по его лбу медленно сползает капля пота. Дориан вытирает ее платком, а потом сморкается в него и смущенно вертит в руках, не зная, куда бы сунуть.
Он немного нелеп. Как такого бояться?
Куда больше я боюсь, что Элвин узнает о моей попытке побега.
Руки вывернуты за спину, и я чувствую, как жесткая веревка впивается в запястья.
Как он посмел? И зачем?
… если Элвин только узнает, такое ему устроит… и мне потом.
От мысли, что пока я была без сознания, Дориан прикасался ко мне, возмущение становится еще сильнее.