— Что ты нас, экскурсовод несчастный, таскаешь за собой, как баранов? — сказала она. — Ну и что мы увидим с твоей Пизанской башни? Как хорошо, свежо и прекрасно болото вокруг нас? Глаза бы мои его не видели… И тебя, кстати, тоже. Я купаться хочу. Давайте наймем лодку и покатаемся по озеру!
К ней тотчас же присоединились Марков и Ксения. А Комочков решил вообще уединиться, посидеть где-нибудь в теньке и подумать над смыслом жизни и своей будущей статьей. Он даже и название ей уже придумал: «Падение в Полынью, или Мистические реалии нашей жизни».
— Как, звучит? — спросил он меня.
— Там будет о смерти деда?
— Там будет обо всем, — хитро сощурился он.
— Тогда пиши, борзописец, — напутствовал его я, а вслед удаляющейся к озеру троице проворчал: — А вы катитесь, птицы водоплавающие…
И мы с Барсуковыми пошли к башне. Разлад в нашем милом семействе начинал крепчать. Я чувствовал, что не только мы с моей милой женушкой, но и все пятеро наших друзей переходим в какую-то новую фазу жизни, меняемся под воздействием невидимых причин. Как тут не согласиться с Комочковым о «мистических реалиях»? И даже случившийся оползень был закономерен, как необходимое звено в нашей мутации.
Мишка-Стрелец лежал на травке и листал затрепанную книжку, но, едва лишь увидел нас, вскочил на ноги.
— Дай закурить! — обратился он ко мне, глядя своим голубым и серым глазами в разные стороны. Его оттопыренные уши просвечивали на солнце. Тотчас же, без всякого перехода он продолжил: — Ну, значит, так: с вас каждого по три доллара минус налог за бездетность плюс полтора доллара за бинокль и еще один со всей группы. Итого: одиннадцать долларов двадцать пять центов. За деньгами могу зайти завтра.
— Мишенька, ты не перегрелся? — спросил я, поднимая с земли книжку: это оказались «Персидские письма» Монтескье, выброшенные мною на помойку, когда я разбирал хлам в доме деда. — В прошлый раз ты брал гораздо меньше.
— Изменились обстоятельства, — деловито сообщил он. — Наш поселок превратился в закрытую зону, а значит, и попасть на башню стало труднее.
Какая-то логика в его словах была.
— Ладно, — согласился я. — Полезли.
Вскоре мы все четверо оказались на небольшой площадке с перильцами. Первой стала осматривать окрестности в бинокль Маша.
— Мадам, обратите внимание налево, где плещется лазурь озера, а одинокая и крикливая чайка напоминает бегущую из сераля султана наложницу, — пыжился Мишка-Стрелец. — А прямо перед вами расстилается вытканный мхом болотный ковер, по которому так и хочется пройтись босиком…
Да, чтение Монтескье явно пошло ему на пользу. Потом бинокль взял Сеня, но, в отличие от жены, ему мало что понравилось.