Их старенькая лачужка состояла из большой комнаты, кухни, в которой жила вся семья, и двух крохотных каморок, где ночевали дети. Зимой вся жизнь семьи сосредоточивалась вокруг большой кухонной печи. Невеселая жизнь. Отец, низкорослый, но сильный, как великан, был суров и бешено вспыльчив с женой и детьми. Мать, безответная, кроткая женщина, даже не мечтала никогда о лучшей жизни. Ее предки жили так же и пять сотен лет назад. Их участь мало чем отличалась от участи крепостных. Все, что выпадало на их долю, — заработок, страдания, бедность и редкие проблески надежды, исходило от помещика и из большого дома, где отец работал при конюшне. Всегда хмурый, ворчливый, несдержанный на язык и на руку, отец держал ребенка в постоянном страхе; но случалось, вечером он приносил домой какую-нибудь выброшенную за ненадобностью книгу и, швырнув ее сыну, заставлял его читать до тех пор, пока не придет время ложиться. Сам он как-то — наверно, в усадьбе — выучился грамоте, и мальчик тоже должен был учиться. О чем шла в книге речь, было неважно. Мальчик вглядывался в строчки, освещенные неверным светом свечи, и у него болели глаза. Чтения прекратились, когда оказалось, что он слепнет.
Летом мальчик от рассвета до темноты работал вместе с отцом в усадьбе и на поле, помогал в конюшне и радовался, если ему поручали делать что-нибудь самостоятельно, без отца, который вечно помыкал им и бранился. Мальчику нравились конюшни, зимою так приятен был теплый дух, который шел от лошадей; он любил закладывать сани, снаряжая их в дальнюю поездку по пустынным дорогам. Бывали случаи, когда лошадь и сани заносило снегом в пути. Несколько их односельчан замерзли насмерть, застигнутые метелью в дорого.
В нескольких милях от деревни был городок, куда отец Вольгаста ездил раз в неделю делать разные закупки для помещика. Мальчик всегда сопровождал отца в этих поездках. Его обязанностью было запрячь в телегу белую лошадь, каждый раз одну и ту же белую лошадь. Это была красивая, резвая лошадь, не скаковая и не ломовая, а именно такая лошадь, которая должна везти мальчика и повозку. Эти путешествия были самой большой радостью в его жизни. Проехав часть пути по разбитой дороге, глубокие колеи которой вели прямо туда, откуда вставало солнце, отец доставал трубочку и, торжественно вручив сыну вожжи, так и забывал взять их потом назад. Надвинув кепку на глаза и тяжело сопя, он дремал, пригретый теплым солнышком. Лошадь сразу понимала, в чьи руки попали вожжи. Она слегка помахивала хвостом, переходила на рысцу и весело трусила до самого городка. Мальчик не будил отца, пока они не проезжали главную улицу, — ему хотелось, чтобы все прохожие видели, как он сидит на месте возчика и держит в руках вожжи.