— Ах вот что.
— В каком-то смысле Хортон просто ограниченный делец старой формации, — мягко улыбаясь, пояснил мистер Карвер.
— Мне, очевидно, нужно будет побеседовать с мистером Хортоном.
— Ни в коем случае, Джим. Никаких контактов с практиками, которые не видят дальше своего носа. Если Хортон сам возьмет вас на работу, он будет вмешиваться во все и править каждый ваш столбец. Предоставьте дело мне, — закончил мистер Карвер. — Я попробую провернуть его иным путем.
Разрумянившись от ветра и мороза, они подходили к зданию, где помещалась «Сан». Это был серый четырехэтажный каменный дом, построенный в стиле прошлого века. Слева от входа красовалась большая медная табличка. Карверы вот уже полсотни лет издавали в этом доме свою газету. Он не отличался импозантностью и мало напоминал современные издательские комбинаты, но «Сан» была одной из самых влиятельных газет в стране. Конечно, газеты на французском языке превышали ее тиражом — Монреаль как-никак город французский, да и по сравнению с «Ивнинг мейл» подписчиков у «Сан» было поменьше, зато уж их подписчики не чета тем, кто получает «Ивнинг мейл». «Сан» выписывает каждый, кто прочно устроился в городе. Это единственная монреальская газета, которую читают по всей стране, единственная, материалы которой широко цитируюся в финансовых кругах, в университетах и на страницах других газет. Здесь не платят больших гонораров. Комиксам отведена всего одна страница. Международная политика — конек этой газеты. «Сан» печатает корреспонденции из «Нью-Йорк тайме». Монреальские журналисты, которые ищут выгодных мест в других городах, рады, если могут сказать о себе, что работали в «Сан» у Карвера. «Сан» и Карвер неотделимы, нельзя упомянуть название газеты, не вспомнив тут же Карвера и его либеральные передовицы.
Мистеру Карверу захотелось показать Макэлпину новые печатные машины, и они полчаса ходили по типографии, разговаривая с техниками и наборщиками. Макэлпин вдруг почувствовал, что ему нравится этот человек, чьи глаза сейчас так и светились восторгом и гордостью. И мистер Карвер, уловив это на лету, принялся уверять Макэлпина, что мог бы сам работать на печатных станках и даже на линотипах.
— И продавать на улицах газеты? — сказал Макэлпин.
— Вот именно, вот именно! — ликовал мистер Карвер.
Газета была его жизнью. Он стремился привить ей независимые традиции «Манчестер гардиан» или «Нью-Йорк тайме». Считая, что мир переживает кризис философской мысли, он видел единственный выход в том, чтобы разъяснить человечеству, погрязшему в трясине стандартизованных идей, как необходима ему независимость суждений. Любопытно, говорил он, что не кто иной, как Макэлпин, пробудил в нем издавна назревавшее желание поделиться с кем-нибудь этими сокровенными мыслями. При этом он не забывал улыбаться каждому проходившему мимо рабочему и каждого называл по имени.