Даже когда Макэлпин поднялся на мост над путями, низкий голос виолончели все еще звучал в его ушах. С моста открывался вид на всю окрестность. Прямо под мостом вдоль канала протянулся квартал Сент-Анри, промышленный район с расположенными по обе стороны путей убогими домишками, настолько старыми, что в некоторых были земляные полы и босоногие ребятишки, забегавшие туда летом, оставляли на тротуаре черные следы.
Пока он стоял наверху, оглядывая эту унылую местность, к мосту, звоня, подошел поезд. Вырывавшийся из трубы дым белыми облачками поднимался вверх, в холодную темноту. Когда поезд, покачиваясь, проходил под мостом, белое облако, пронизанное отблесками огня из топки, окутало Макэлпина и закружилось вокруг него.
Он решил, что теперь сможет зайти в клуб, спустился с моста и снова направился вверх по склону. Взглянув на очередное такси, остановившееся перед клубом, Джим поднял глаза и невольно загляделся на темный силуэт горы. Там наверху было все, в чем он действительно нуждался: и престиж, и власть, и влияние. Убогая улица, на которой он стоял, обрывалась, наткнувшись на усеянную мерцающими огоньками исполинскую преграду горы.
У входа в кафе он остановился. Словно под влиянием каких-то чар он представил себе, как заходит внутрь, как поднимается по ступенькам в обставленный с мишурным шиком зал, как ищет Пегги среди шумливых, полупьяных посетителей и немногочисленных белых беспутных девиц. Потом он ее находит. Она покачивается, танцуя с негром, а тот что-то нашептывает ей, крепко прижимая к себе. Еще одна подхваченная вихрем музыки легко доступная белая девица…
Не признаваясь себе, что он боится того, что может увидеть в кафе, Джим повернул обратно. Усилием мысли ему удалось себя уверить, что он вовсе не настолько заинтересован этой девушкой, чтобы, поднявшись вверх по лестнице, попасть в неловкое положение, если Пегги пришла в клуб с друзьями. Усилием воли он разогнал чары и отправился домой.
Наутро город весь сверкал ослепительной зимней белизной. Позвякивая колокольчиками, катили коляски, извозчики надели меховые шапки и закутались в старые полости из буйволовой шкуры. В деловой части города важно расхаживали господа в енотовых шубах, а все девушки на улице Сент-Катрин были в белых резиновых ботах. Было теплее, чем накануне, и влажные хлопья снега на стенах домов блестели, искрились и таяли.
В такое прекрасное утро Макэлпину не хотелось раздумывать о том, почему он не решился накануне войти в кафе на улице Сент-Антуан. Он попросил принести ему в номер вместе с гренками и кофе экземпляр газеты «Сан» и, завтракая, проглядел редакционную полосу. Вот его будущая колонка — восьмая. Ах как не хватает этой полосе дискуссионной колонки, которая бы подогрела страсти! Да и всей газете в целом был присущ суховатый академический тон. Исключение представляла лишь очень живая, прекрасно сделанная спортивная страница. Может быть, Хортону и удастся еще некоторое время тянуть, но рано или поздно он будет принят. Джим не сомневался в этом, несмотря на оттяжку, и когда позвонил мистер Карвер и сказал, что Хортон идет на уступки, Макэлпин понял, что вопрос решен.