Московская экскурсия (Трэверс) - страница 74
Памелу Л. Трэверс не отпугнула новаторская трактовка, наоборот! Мало того, она уверена, что Шекспиру этакая вольность тоже понравилась бы. Что эта советская постановка лучше, чем всякие костюмные спектакли, от которых нафталином пахнет. «Возможно, это и не Hamlet, и все же для меня — вполне Hamlet, и, пожалуй, Шекспир предпочел бы его любым заумным постановкам, режиссеры которых способны вдохнуть жизнь в пьесу, только нарядив главного героя в брюки для гольфа или прибегнув к иным ухищрениям — так что „Гамлет“ превращается в вешалку для декораций...» Оценка П. Л. Трэверс — не просто отзыв случайного зрителя. Напомним: она сама много лет выступала как искушенный театральный критик.
Важным является и ее отзыв о реакции зрителей: «Помимо игры актеров, которая в основном была великолепной, и новой трактовки пьесы, помимо самого Гамлета, наиболее интересной частью спектакля для меня стала публика. Это были такие зрители, о которых мечтает любой актер, но находит, как правило, лишь на небесах — публика, которая отдает себя без остатка, как инструмент музыканту. Между актерами и зрителями установилась волшебная связь, невидимый, но почти осязаемый поток, так что все становились участниками, и любой человек в театре играл в пьесе свою особую роль. Все они -актеры по природе».
Читая восторженные воспоминания Трэверс о посещении театра, невольно ловишь себя на мысли: пожалуй, молодая англичанка легко вписалась бы в эту компанию литературных экспериментаторов и театральных новаторов, предоставь судьба ей такую возможность! Авангардный «Гамлет» — гротесковый и желчный — становится для будущей писательницы самым ярким событием этой поездки и самым человечным — ведь здесь чувства и эмоции людей получили возможность выплеснуться наружу и проявиться в полную силу.
Попав в Британское посольство, П. Л. Трэверс решительно встанет на защиту спектакля и не согласится с мнением английских дипломатов, которые с возмущением называют постановку «кощунством».
Успех нашего расследования подталкивает сделать вывод, что Трэверс все-таки лукавила, утверждая, будто все персонажи книги вымышленные. Впрочем, она употребляет иное слово — «синтетические», т. е. собирательные. И это важно для решения следующей загадки, ставшей самым «крепким орешком».
В последней главе Памела Л. Трэверс подробно описывает свой визит к некоему А. Она не сразу попадает к нему в гости. Уже в конце пятой главы, отправляясь на прогулку по Москве, она говорит: «Пойду прогуляюсь и поищу А.». Про А. сказано, что это — важная общественная и литературная фигура: «Он семь раз директор. Член нескольких консультативных комитетов, секретарь писательского клуба и успешный драматург». Более того, Трэверс впечатлена еще и тем, что А. — «член партии». Кто это мог быть? Успешных и активных драматургов в то время было немало: Всеволод Иванов, Константин Тренев, Николай Эрдман. Членами партии были Владимир Киршон, Владимир Билль-Белоцерковский, Александр Афиногенов. А может, Хуберт Батлер посоветовал встретиться с Леонидом Леоновым — ведь он переводил его роман «Вор»? Нет, Трэверс пишет, что встретиться с А. ей посоветовал М. — неизвестный друг, оставшийся, видимо, в Англии (поскольку упоминается, что он ранее рассказывал ей о Невском проспекте), но снабдивший Трэверс бумажкой с адресом, которую она показывала всем встречным на улице, когда искала его дом. Впрочем, эта улика весьма слабая. Как мы уже заметили, Трэверс склонна запутывать следы и не боится поройлгротиворечить сама себе.