Луи закрыл глаза, силясь представить себя… гм-гм… ну, скажем, на Елисейских полях, почему бы и нет? В ярко-зеленой, расшитой золотом ливрее ресторана «Лидо»… А носят ли служащие ресторана ливреи? Швейцары – наверное… да если и не носят, какая разница? Еще говорят, в Париже не хватает водителей городских автобусов – вот бы выучиться! – правда, это уж мечта так мечта! Все равно, что катать туристов по Сене на «Батомуш» – маленьких речных трамвайчиках.
– Мадам-месье, прошу вас… посмотрите направо – всемирно знаменитый музей д'Орсе с полотнами импрессионистов, налево… черт его знает, что там налево? Площадь де ля Конкорд, кажется… ну да – с обелиском. Так! Налево – площадь Конкорд, направо – музей д'Орсэ, с импрессионистами… Кто такие импрессионисты, Луи не знал, хотя и был любознательным юношей, но вот слово почему-то запомнилось – уж больно было красивым, из той, лучшей жизни, что грезилась, что приходила порой в сладких голодных снах в убогой хижине на околице Нгуеро – племенной деревеньки ибо на самой окраине Нигерии, на границе с Нигером. Да – Нигер и Нигерия – два разных государства, Луи устал уже объяснять это толстяку Аннолезу из Кот-д'Ивуар и его компании – таким же сирым, убогим и неразвитым, как и сам Аннолез… и как они еще французский-то выучили? Хотя – французский в Кот-д'Ивуар все ж таки язык государственный… как и в Нигерии – второй, наряду с английским – как и в соседнем Нигере, откуда этот гнусный краснорожий Нгоно – фульбе, скотовод, кочевник… Сволочи они все, это фульбе, хуже туарегов, ишь, ухмыляется, харя красная… у фульбе вообще не только морда, вся кожа красноватого оттенка, словно бы пропиталась кровью, ну да – они же убийцы, эти проклятые фульбе! Недаром у всех них тонкие – как у гончих собак! – носы и такие же тонкие – змеиные, ну, точно – змеиные! – губы. Убийцы, убийцы… Луи невольно поежился и тут же отвел взгляд, случайно столкнувшись с карими глазами Нгоно. Такие, как этот Нгоно, фульбе, явились в деревню в ночь, точнее сказать – из ночи. Убийцы в длинных накидках. У всех были копья, а у одного – главного – автомат! Китайский – «калашников». Они убивали всех, не оставив в живых никого – вырезали поголовно, лишь Луи удалось спастись, спрятавшись на дне выгребной ямы. И стоны – страшные стоны соплеменников – все время преследовали его по ночам, хотя прошло уже… А сколько, интересно, прошло? Так… Луи задумчиво поскреб затылок. Сейчас ему пятнадцать… шестнадцать почти, а тогда было – восемь? Десять? Да, что-то около этого. И так-то жили, прямо сказать, в голоде, а уж после налета фульбе… Он-то, Луи Боттака, был ибо. Их и убивали за то, что они – ибо. Давняя племенная вражда… Сейчас фульбе были сильнее. Даже не сильнее – неуловимее! Ибо – земледельцы, фульбе – скотоводы-кочевники, попробуй, поймай их! Откочую в Нигер, а там… Проклятые, проклятые фульбе, убийцы, нехристи… вот уж действительно, нехристи – натуральные идолопоклонники, язычники, чего уж там, таким только убивать.