| В августе он приехал во Флоренцию, а к концу октября уже три четверти комитета, пригласившего его, были о нем такого же мнения, как и Мартини. |
| His savage attacks upon Montanelli had annoyed even his admirers; and Galli himself, who at first had been inclined to uphold everything the witty satirist said or did, began to acknowledge with an aggrieved air that Montanelli had better have been left in peace. | Даже его поклонники были недовольны свирепыми нападками на Монтанелли, и сам Галли, который сначала готов был защищать каждое слово остроумного сатирика, начинал смущенно признавать, что кардинала Монтанелли лучше было бы оставить в покое: |
| "Decent cardinals are none so plenty. One might treat them politely when they do turn up." | "Честных кардиналов не так уж много, с ними надо обращаться повежливее". |
| The only person who, apparently, remained quite indifferent to the storm of caricatures and pasquinades was Montanelli himself. | Единственный, кто оставался, по-видимому, равнодушным к этому граду карикатур и пасквилей, был сам Монтанелли. |
| It seemed, as Martini said, hardly worth while to expend one's energy in ridiculing a man who took it so good-humouredly. | Не стоило даже тратить труда, говорил Мартини, на то, чтобы высмеивать человека, который относится к этому так благодушно. |
| It was said in the town that Montanelli, one day when the Archbishop of Florence was dining with him, had found in the room one of the Gadfly's bitter personal lampoons against himself, had read it through and handed the paper to the Archbishop, remarking: | Рассказывали, будто, принимая у себя архиепископа флорентийского, Монтанелли нашел в комнате один из злых пасквилей Овода, прочитал его от начала до конца и передал архиепископу со словами: |
| "That is rather cleverly put, is it not?" | "А ведь не глупо написано, не правда ли?" |
| One day there appeared in the town a leaflet, headed: | В начале октября в городе появился памфлет, озаглавленный |
| "The Mystery of the Annunciation." | "Тайна благовещения". |
| Even had the author omitted his now familiar signature, a sketch of a gadfly with spread wings, the bitter, trenchant style would have left in the minds of most readers no doubt as to his identity. | Если бы даже под ним не стояло уже знакомой читателям "подписи" - овода с распростертыми крылышками, - большинство сразу догадалось бы, кому принадлежит этот памфлет, по его язвительному, желчному тону. |
| The skit was in the form of a dialogue between Tuscany as the Virgin Mary, and Montanelli as the angel who, bearing the lilies of purity and crowned with the olive branch of peace, was announcing the advent of the Jesuits. |