— Нравится? — задала она давно забытый вопрос, представая перед ним в абсолютно обнаженном виде.
— Для варварской шлюшки ты слишком идеальная, — зло усмехнулся Дрейк, специально плюясь оскорблениями, лишь бы не дать увидеть его слабость при виде ее тела.
— Ага, поэтому ты скоро кончишь прямо в штаны, — не менее достойно ответила она, кивая головой на его эрекцию.
Лицо Дрейка перекосилось, и он схватил ее за шею, притягивая к себе. Приблизил к себе ее лицо и провел языком по ее губам. Рот Амины приоткрылся, словно требуя воздуха или еще его прикосновений и грубых поцелуев, больше и чаще. Они были просто чокнутыми идиотами, никогда не знавшими настоящей любви, поэтому кидались на любую подделку. Но их тянуло друг к другу магнитом, и не следовать этой тяге было подобно самоубийству.
От него пахло алкоголем, значит, запивал боль крепкими напитками. Не такой уж он был и крепкий орешек, Дрейк Тернер…
— Это всего лишь член, — сказал Дрейк и положил ее руку себе на пах, — трогай, радуйся, что он стоит от вида твоей задницы и твоих упругих сисек. А больше у тебя ничего нет. Понимаешь, Амина? Заставить член стоять — не самое сложное, что можно сделать. Слабо заставить мое сердце полюбить тебя?
Амина насупилась, сверля его своими желтыми глазами. Этот козел был во всем прав, и от этого хотелось плакать, а лучше — навзрыд рыдать. Ей нечего ему предложить, чтобы он полюбил ее. У нее нет ничего: ни души, ни сердца, а деньги его не интересовали. Девушка ухмыльнулась про себя: на данный момент и его стоящего члена будет вполне достаточно. Это уже полдела — заставить его возбуждаться одним своим видом.
— Принимай душ, и снова вернешься в подвал, — произнес Дрейк и скрылся за дверью.
Он буквально выбежал из ванной, подальше от этой мегеры в теле сногсшибательной девушки. Эта двуликая химера заставила его кровь окисляться от яда, и сердце — биться от трепета перед ней одновременно. Гребанная магия, любовная химия! Дрейк не хотел чувствовать к ней хоть что-то, кроме ненависти. Она не заслужила его хорошего отношения, и он будет бороться с этими чувствами до последнего, чтобы выстоять в этой войне с самим собой.
В дверь настойчиво стучали, и Дрейк двинулся в сторону двери. Только Картер имел право так барабанить в его дверь, остальным бы он точно руку сломал, и все это знали.
— Ты ведешь себя слишком своевольно, причем всегда, — пробубнил Дрейк, впуская друга.
— Я Альфа, я всемогущий здесь, и могу делать все, что захочу, — рассмеялся Картер и показал ему бутылку коньяка. — Теперь ты меня простишь?