— А ты скоро придешь проведать меня? — со страхом спросил Расмус.
Какой-то голос внутри подсказывал ему, что он никогда больше не увидит Оскара и что это ему не вынести. Но ему сейчас не хотелось об этом думать. Его так сильно клонило ко сну… И потом эти щенки, которых он завтра увидит…
Он взял Оскара за руку…
— Спасибо, что ты взял меня с собой бродяжничать. И спасибо за то, что ты такой добрый.
— И тебе спасибо. По мне, ты славный парнишка с прямыми волосами.
И Оскар ушел. Расмус стоял на веранде и смотрел ему вслед. В глазах у него щипало. Вот Оскар идет через канаву и направляется к сеновалу. Расмус смотрит, как он открывает большую дверь. Потом Оскар исчезает, и Расмус его больше не видит.
Наутро он проснулся рано. Он почувствовал, что было еще рано, в щель темной шторы струился свет раннего утреннего солнца. И звуки в доме были тоже утренние, ранние. В кухне кто-то бренчал печной заслонкой, кто-то молол кофе.
Еще не окончательно проснувшись, он оглядел комнату. Это и в самом деле была нарядная маленькая спальня, а на такой мягкой кровати он еще в жизни не спал.
В кухне послышались шаги, это, верно, ходили его новые отец и мать. Он попытался представить себе их и вспомнил добрые лица хозяина Стенсэтры и его жены. Сколько раз он мечтал в Вестерхаге о таких родителях! С ним случилось чудо… Теперь у него есть свой дом, отец и мать.
Почему же он не радуется? Почему ему так грустно? Постепенно Расмус окончательно проснулся, и тут он почувствовал себя таким несчастным, каким еще никогда не был после того, как сбежал из Вестерхаги. Сердце у него как-то странно сжималось, и от этого становилось до того тоскливо, хоть ложись и помирай. Он попытался думать о щенках, которых ему покажут, но и это не помогало, тоска не покидала его.
Оскар! Ну конечно, это по нему он тоскует до боли в сердце. А от этой боли есть только одно лекарство. Он должен увидеть Оскара, поговорить с ним, упросить его снова взять с собой бродить по дорогам.
Но теперь, поди, уже поздно. Оскар, наверное, уже ушел. Расмус тут же представил себе, как Оскар шагает где-то далеко по дороге, один, при свете утреннего солнца. Нет, этого он пережить не сможет, но ведь теперь уже поздно!
Он соскочил с кровати с приглушенным криком и стал одеваться. Он так торопился, что пальцы не слушались его, руки дрожали, когда он застегивал рубашку, и ноги никак не попадали в штанины.
Едва он успел одеться, как открылась дверь и вошла фру Нильссон. И зачем она только пришла, ведь сейчас у него не было времени на длинные объяснения!