По ночам он иногда задыхался и боялся этого. Она придвинула табуретку и села рядом с его койкой.
— У вас рука легкая… — сказал он, чуть улыбнувшись. — Бывают же такие руки…
Что-то в его поврежденной груди хрипело и булькало: спать на боку он не мог. Она отерла краем полотенца пот с его лба.
— Как вашего мужа зовут? — спросил он, засыпая.
— Александр. Александр Петрович Макеев.
Он вдруг открыл глаза. Морщинка напряжения свела его брови.
— Постойте… — сказал он. — Одного Макеева я знаю. Из Кривого Рога, шахтер.
Она побледнела, боясь услышать страшную весть.
— Макеев жив, — сказал уверенно раненый. — Они сейчас в Кировоградской области действуют.
Она схватила его за руку.
— Голубчик вы мой… говорите мне все! Ведь сколько я страданий приняла, сколько ночей не спала… только бы слово от него, одну бы весточку!
— Макеев жив… это я знаю наверняка.
Наклонившись, она быстро поцеловала его руку — он не успел ее отдернуть. Целый поток хлынувших слез облил ее.
— Ну, зачем же плакать, — сказал он, гладя ее по голове, — радоваться надо.
— Простите вы меня, — опомнилась она, вытирая концом косынки глаза. — Вам сейчас спать надо. А утром вы мне доскажете.
Он закрыл глаза. Рука его была еще влажна от ее слез. Легкое забытье слабости распластывало тело. Она дождалась, когда он уснул. Позднее, заплаканная и счастливая, она узнала в регистрационной, что фамилия майора — Ивлев.
Неделю спустя Ивлева отправили на самолете в Москву. Койка, на которой он лежал, опустела. Майор был как бы живой, осязаемой связью с Макеевым, и Феня тоскующе прошла мимо его койки. Наташа была в перевязочной. За большим окном белело снежное поле с редкими кустиками и далеким синеватым лесом.
— Вы, Наташенька, одни? — спросила Феня печально. — Улетел наш майор. — Они обе посмотрели в окно, за которым где-то, затерянный в этом огромном зимнем мире, летел сейчас самолет. — А завтра и мы в путь. — Два дня назад первый испытательный поезд тяжело переполз по построенному мосту через Дон, и теперь уже один за другим скопившиеся на промежуточных станциях шли через Дон составы. — Не повидала я счастья в жизни, — сказала еще Феня, признаваясь во всем. — А вот пришло это — и уж до самой смерти…
Теперь впервые увидела Наташа ранние тонкие морщинки возле ее глаз — морщинок этих год назад не было.
— Я понимаю. Но вы с ним еще встретитесь… — сказала она с убежденностью.
На рассвете поезд медленно двинулся в путь. Было сине, и морозный туман лежал над Доном. Еще один мост перекинут был к будущему, и, стоя у раздвинутой двери теплушки, смотрела Феня в ту сторону, где терялся в тумане правый берег реки с его далекими обещаниями.