– Значит, ты за нее переживаешь, – не унимается девчонка.
– Сейчас я здесь и ничем не могу ей помочь.
И тут ее осеняет:
– Деньги. Те пять тысяч ты собирался…
Вздыхаю и признаюсь, что думал потратить их на маму. Она уже давно отказывается пить лекарства, как бы я ее ни заставлял. Говорит, что забывает. На самом деле проблема в том, что она боится побочных эффектов. Я обещал ей, что буду приезжать в Гэри каждое воскресенье. Заполнять дозатор с таблетками, покупать продукты и убирать в доме. Но маме этого не хватало. Ей был необходим человек, способный ухаживать за ней постоянно. Постоянно находиться рядом, а не приезжать по воскресеньям.
– Дом для инвалидов, – говорит она.
Это я и планировал сделать, пять тысяч были необходимы, чтобы все устроить. Теперь у меня нет денег. И все потому, что, повинуясь внезапному порыву, я решил спасти девушку, разрушив одновременно свою жизнь и мамину.
Откровенно говоря, я понимаю, почему так поступил. И дело тут совсем не в девушке. Если бы мама узнала, что я причастен к похищению дочери судьи – ей это стало бы известно, как только новость разлетелась по всем каналам, – она бы умерла, мой поступок убил бы ее. Пять штук не имели бы значения. Мама была бы мертва. А если нет, то мечтала бы об этом. Она растила меня не для того, чтобы я стал таким.
До того как девушка оказалась в моей машине, я не думал ни о чем подобном. Значок доллара затмил для меня реальность: образ плачущей девушки, парней Далмара, пытающихся запихнуть ее в автомобиль, тридцать лет тюремного заключения. Мама в любом случае не дожила бы до моего освобождения. Кому бы принес пользу мой поступок?
Встаю и начинаю ходить по комнате. Кажется, я схожу с ума. И причина не в девушке, а во мне самом.
– Что нужно быть за человеком, чтобы поместить мать в дом для инвалидов лишь потому, что тебе надоело за ней ухаживать?
Пожалуй, я впервые даю волю чувствам. Я стою, прислонившись лбом к стене, стараясь сдержать нарастающую головную боль. С трудом поворачиваюсь и смотрю ей в глаза.
– Серьезно, что нужно быть за человеком, чтобы поместить мать в дом для инвалидов лишь потому, что тебе надоело за ней ухаживать?
– Выбор у тебя небольшой.
– Но он есть.
Она стоит, прислонившись к входной двери, и смотрит сквозь сетку на падающие снежинки. Чертов кот крутится у ее ног и просит разрешения выйти из дома. Она не пускает. Сегодня вечером очень холодно.
– И ты сможешь что-то сделать?
Я признаюсь, что иногда, приезжая к маме в воскресенье, удивляюсь, что она еще жива. Она ничего не ест. Вся еда, которую я оставляю для нее в морозильной камере, остается на месте. Порой дверь не заперта. Иногда включена плита. Я предлагал ей переехать ко мне, но она отказывается. Говорит, это ее дом. Ей не хочется уезжать из Гэри. Она прожила там всю жизнь. Выросла в этом городе.