Она как-то спросила меня, есть ли у меня девушка. Я ответил, что нет. Я попытался однажды, но это не для меня.
Спрашиваю о ее друге. Тогда, в туалете, я сразу понял, что он отвратительный тип. Подонок, который притворяется порядочным, считает себя крутым. Думает, он лучше всех, а на самом деле ничтожество. Он такой же, как Томас Фергюсон, тоже позволил угрожать его женщине. Она засыпает, а я смотрю на нее, смотрю, как вздрагивает ее грудь от кашля, как вырываются из глубины рокочущие звуки.
– Что ты хочешь знать? – спросила она, услышав вопрос о Джейсоне.
Внезапно мне расхотелось о нем говорить.
– Ничего. Проехали.
– Знаешь, я верю тому, что ты говоришь.
– О чем?
– Ты сказал, что заплатил ему. Я тебе верю.
– Да?
– Меня это не удивляет.
– Почему?
Она пожимает плечами:
– Не знаю. Просто не удивляет.
Я понимаю, что больше так не может продолжаться. С каждым днем ей становится все хуже. Ей нужны антибиотики, без них она умрет. Я все понимаю, но не знаю, как поступить.
Она не должна оставаться сейчас одна. Я ухожу сразу же, как только Джеймс возвращается домой. Один. Сейчас для меня нет ничего важнее дочери. Я уверена, она стоит где-то посреди улицы, брошенная отцом и без средств, чтобы вернуться домой.
Я кричу на него. Как он мог оставить Мию одну? Он позволил ей уйти из кабинета врача в такой холодный январский день, прекрасно зная, что она не способна сама приготовить себе завтрак, не то что найти дорогу домой.
Он говорит, что Мия слишком упряма, ведет себя неблагоразумно и отказалась делать аборт. Мия встала и ушла, как только медсестра назвала ее имя. Джеймс захлопывает за собой дверь кабинета, даже не догадываясь, что я заблаговременно собрала и отнесла вниз чемодан с вещами. Я тихо спускаюсь по лестнице и ухожу.
В то время, когда я завожу машину, еду к офису врача и кружу по району в поисках Мии, она спокойно сидит в своей квартире и ест разогретый готовый суп.
Она открывает мне дверь, и я бросаюсь к ней, обнимаю, прижимаю к себе так крепко, насколько хватает сил. Мы в ее небольшой квартирке, которую она называет домом. Здесь давно никого не было. Комнатные растения едва живы, все поверхности покрыты толстым слоем пыли. Запахи стали совсем другими, так пахнет в домах, что долгое время пустуют. Календарь в кухне по-прежнему открыт на страничке «Октябрь» с пестрым изображением разноцветных осенних листьев. Автоответчик неистово сигналит, на нем, должно быть, тысячи сообщений.
Мия замерзла, ей пришлось долго идти. У нее не было ни цента на такси. В квартире холодно, и она надевает свою любимую толстовку с капюшоном прямо на тонкую рубашку.