Демельза вспомнила про философию Маргарет.
— Ну раз вы попросили, сэр, то не могу отказать.
— Первый, третий, пятый, седьмой и так далее, если будут еще.
— Я твердо верю, что будут, — заявила Демельза.
— Да вы просто обжора, сэр, — заметил Тресайз. — А вам не следует поощрять обжорство, мэм, от него аппетит только разгорается.
— Капитан МакНил сказал, что завтра уезжает. Или так я поняла. Пожалуй, по этому случаю можно дать ему поблажку.
— Вы чрезвычайно добры, миссис Полдарк.
Позже, когда сэр Хью повел ее к ужину, она поняла, что повторяются все события четырехлетней давности, за исключением того, что теперь она лучше контролирует положение. Понимание дало ей больше, чем слабое французское вино.
Но выпивка — в умеренных количествах, чтобы не опьянеть, а сохранить текущее состояние, была жизненно необходимой не только для того, чтобы сохранять уверенность и спокойствие. В душе она чувствовала всё такое же опустошение, как и неделю назад. Никакие сегодняшние события не смогли бы этого изменить, Маргарет хоть и разбередила свежую рану, но даже это не имело особого значения. Она уже потеряла всё, что могла потерять. Улыбаясь, она была словно верующим, потерявшим веру и превратившимся в атеиста, познала невыразимую свободу, пыталась радоваться, несмотря на то, что все прежние убеждения были отброшены и растоптаны, ощущала ветер свободы и намеревалась сполна им воспользоваться, но в глубине души ощущала невосполнимую потерю.
Роскошный ужин, а после ужина — чтобы утрясти съеденное — деревенские танцы. Полный разных вкусностей и обильно орошенный вином ужин даже самых достойных гостей заставил размяться. Демельза подивилась, что светское общество позволило себе деревенские танцы. Внутренне она ощущала, что лорд Такой-то и леди Такая-то уже в силу своих титулов подходят только для менуэта и гавота. Это же им совсем не соответствовало. Парики подпрыгивали, юбки раскачивались, пары гарцевали с резвостью туземцев Борнео. Женщины попышнее, последовавшие за модой на глубокое декольте, рисковали выйти за грань приличий, и если бы Демельза наблюдала за действом со стороны, то весьма бы встревожилась за них. Но вместо этого она сама находилась в самой гуще, время от времени беспокоясь, чтобы кто-нибудь неуклюжий не наступил на её красивое платье или неловкой рукой не стянул его с плеч.
Она не отрицала, что в какой-то мере наслаждалась танцами. Демельза любила танцевать, а теперь, когда Малкольм МакНил был её спутником, могла поощрять его безо всякой фальши — или с совсем небольшой долей.