— А что ж такого вшивого в тысяче долларов?
— Да я же тебе говорю, теперь это — пшик! Я трачу неделю времени и хрен знает сколько бабок, чтобы выяснить, где проводит досуг один из управляющих этой самой компании. Потом я нанимаю девку, чтобы она его подцепила, и мы снимаем ей квартиру, напичканную электронными ушами, и ребята снаружи слушают весь их постельный треп. Мне приходится оплачивать по полной программе три ночи любви и шампанское, пока любовничек не сболтнет что-то полезное. Вся операция встает мне в девятьсот долларов — ну и где мой хлеб с маслом и с ветчиной?
— А зачем же ты этим занимаешься?
— Приходится. Единственный способ втереться в доверие к промышленным воротилам. Видел бы ты, в какой форме я им подаю отчеты — делаю доклад, все чистенько отпечатано на плотной бумаге с большими полями, в пластиковой папочке. Этот мой клиент, он играет в гольф с настоящим китом, производителем стиральных машин, которого интересуют новые модели будущего года. А сейчас что — я еду на какую-то говенную слежку за какую-то сраную десятку. Вон там остановись — у табачной лавки я вылезу.
Я сделал двойную парковку, Тед вылез из машины и одернул пиджак, проклиная мои низкие сиденья.
— Ты еще молод, можешь заняться чем-то другим. Если уж в нашем бизнесе негде развернуться даже нам, бе… манхэттенцам, ты-то на что надеешься?
— Я не жалуюсь.
— Ну да, в этом месяце. А в следующем ты будешь за гроши вышибать пьяниц с танцплощадки. Туссейнт, бери дело, что я тебе скинул!
— Обязательно. И побереги нервы, Тед.
Я поехал к Канал-стрит и, остановившись у здания междугородной телефонной станции, раскурил трубку. Мисс Роббенс сказала, что у них на телестудии есть какая-то работа для частных сыщиков, и если мне удастся некоторое время оставаться ее ручным негритенком — что же с этого мне могло обломиться? Тед сказал, что самое главное — нужные связи, что ж, она вполне подходила под это определение. Перво-наперво мне необходимо съехать с моей спальни-офиса и оформить себе первоклассный фасад. Это мне влетит в копеечку, но игра стоит свеч…
Из дверей показалась Сивилла в окружении нескольких девчонок. Как всегда, ей ужасно понравилось, что ее поджидает мой «ягуар», это неизменно производило неизгладимое впечатление на ее сослуживиц — всех до единой белых. Хотя цвет моей кожи вечно создавал Сивилле «проблемы», белым телефонисткам она устраивала спектакль, запечатлевая на моей щеке смачный поцелуй перед тем, как сесть рядом со мной в машину, — тем самым давая всем понять, что сама она тоже чернокожая, гордится этим и все такое.