Большинство героев Марти — люди так или иначе ущербные, неполноценные, несчастные. Их поведение определяется душевной травмой, которая, как особый знак, выделяет их на фоне преуспевающих дельцов. К этому «братству увечных» относит себя и сам автор. Он не столько поучает и обвиняет, сколько вопрошает, сомневается и сочувствует. За сочувствием к пораженным странной порчей обывателям проглядывают тревога за человека и недоверие к общественному строю, несущему всю полноту ответственности за печальные исходы «бюргерских историй».
Об одиночестве, страданиях и смерти повествуется и в рассказах других писателей — Эрнста Хальтера (род. в 1938 г.), Рафаэля Ганца (род. в 1923 г.), Томаса Хюрлимана (род. в 1950 г.). Свои истории о повседневных происшествиях и обычных людях Хюрлиман рассказывает так, будто речь идет о чем-то необычном, странном, даже противоестественном. Художник как бы недоумевает: неужели эта погрязшая в самодовольстве страна — моя родина, а прижимистые консерваторы, озабоченные только собственным благополучием, — мои земляки, мои родители? Из удивления рождается критическая дистанция, возникает мотив отрицания, отречения от мира отцов. Два чувства — печаль и стыд — доминируют и в рассказах Ганца о Швейцарии. Печаль перед лицом одиночества человека, беспомощного, как «песчинка в бурю»; стыд за мещанскую среду, в которой гаснут и умирают высокие душевные порывы.
До сих пор речь шла в основном о жертвах, о людях сломленных, покорившихся судьбе. А как быть с теми, кто сопротивляется, протестует, пытается утвердить себя вопреки «гнету обстоятельств»? Таким уготована разветвленная система социального и духовного принуждения, охватывающая все сферы жизни и все способы влияния — от утонченного манипулирования общественным и индивидуальным сознанием до самых обыкновенных тюрем и колоний для малолетних преступников, каких еще немало на родине Песталоцци.
Проблемы несломленной, способной постоять за себя, бунтующей молодежи хорошо известны Йоргу Штайнеру (род. в 1930 г.) — школьному учителю, поэту и прозаику. После окончания учительского института он долгое время работал воспитателем в исправительной колонии. В своих романах и рассказах писатель создает неприкрашенный образ «другой Швейцарии», мало похожей на ту, что изображена на рекламных картинках туристических проспектов. Такой, например, как в рассказе «Искушение свободой», где выведен начальник заведения для трудных подростков, который готов на любые, даже противозаконные ухищрения, лишь бы сохранить бесплатную рабочую силу — достигшего совершеннолетия и подлежащего освобождению воспитанника.