Об этом Жанна думала меньше всего. Она говорила королеве, что англичане и бургундцы уже поднимают голову и будут искать реванша! Но лицо Иоланды было непроницаемо.
— Как мне убедить вас? — Жанна готова была расплакаться. Почему эта мудрая женщина не хочет понять ее? — Наши победы — временная удача, не более! Англичанам надо было отсечь голову, пока они стояли на коленях!
— Всему свое время, — сказала королева. — Вам нужно отдохнуть, Жанна. Вы так много сделали для нас!
— Я не устала! — это был крик отчаяния. — Я готова сражаться!
— А я вижу, что устали. Вы приехали свежей, точно распустившаяся лилия. Но теперь я вижу, что вы похудели. У вас круги под глазами. Война — тяжелая работа. Отдохните. Пусть теперь дипломаты возьмутся за дело. Впереди — зима. — Королева помолчала и многозначительно улыбнулась девушке. — Если бы вы знали, душенька, сколько стоит содержать армию! Если бы знали…
Жанна не понимала королеву. И понимать не хотела! А Иоланда Арагонская со свой стороны призадумалась: не ожидала она от своей протеже такого упорства и непримиримости. Дева выполнила свою миссию — так решила королевская семья. Разве этого не достаточно, чтобы хоть немного унять свой пламень?
При дворе превозносили Карла Валуа, славили Жанну. Для всех весенне-летняя кампания была триумфальной! Неудача под Парижем была ложкой дегтя, и бочку с медом она не испортила. Попытка овладеть Парижем — экспромт! В начале весны буржский двор посмеялся бы над каждым, кто сказал бы, что в сентябре дофин будет осаждать столицу!
Неожиданно уехал герцог Алансонский. Он был неразговорчив и хмур, попрощался наспех. Сказал, что на время уезжает в Анжу. Жанна попросилась с ним, она видела, что Алансон с радостью взял бы ее, но король запретил.
— У меня на вас, милая Жанна, большие планы, — только и сказал он. — Если, конечно, вы не устали от битв и чувствуете в себе силы защищать корону Франции!
Очень скоро в Центральной Франции намечалась военная кампания, и опыт и отвага Девы, а главное — имя, должны были пригодиться.
Жанна ничегошеньки не знала о разговоре, состоявшемся между королем и герцогом Алансонским в замке Мён-сюр-Йевр, как только армия вернулась на зимние квартиры.
«Вы оставите Жанну в покое, иначе я расценю это как бунт, Алансон!» — когда герцог со всей решительность заявил, что хочет взять Жанну в Нормандию, выкрикнул Карл Валуа. — Вам ясно?»
Алансону оставалось только потупить глаза и пробормотать:
«Да, Ваше Величество».
«Отлично! А теперь ступайте — в Нормандию или даже в саму Англию! Вам виднее. — Потом он смягчился и добавил: — Я отпущу с вами Ла Ира и Ксентрая».