— закричал Паганель так громко, что у него чуть не лопнули голосовые связки.
Было совершенно очевидно, что индеец ничего не понимает, так как он ответил, наконец, по-испански:
— Вы славный парень.
— Без сомнения, вы патагонец?
— Отвечайте!
— Вы понимаете?
— No comprendo[36].
Пришла очередь Паганелю удивиться: он с раздражением стал передвигать очки с глаз на лоб и обратно.
— Пусть меня повесят, — сказал он, — если я понимаю хоть слово на этом проклятом наречии! Это арауканский язык, я уверен!
И он обернулся к патагонцу.
— Испанский? — повторил он.
— Si, si,[37] — ответил патагонец.
Удивлению Паганеля не было границ.
Майор и Гленарван искоса поглядывали на него.
— Я боюсь, мой учёный друг, — оказал майор, и улыбка скользнула по его губам, — что вы снова стали жертвой своей рассеянности.
— Что? — удивлённо переспросил географ.
— Да, совершенно очевидно, что патагонец говорит по-испански.
— Он?
— Разумеется! Может быть, вы, по рассеянности, изучили другой язык…
Мак-Набс не окончил. Возмущённое «о!» учёного, сопровождаемое негодующим пожатием плеч, заставило его замолчать.
— Майор, вы слишком далеко заходите в своих шутках, — сухо сказал Паганель.
— Но ведь он вас не понимает! — ответил Мак-Набс.
— Должно быть, этот туземец сам плохо говорит по-испански, — нетерпеливо возразил географ.
— Вы не понимаете его, и поэтому вам кажется, что он плохо говорит, — спокойно возразил майор.
— Мак-Набс, — вмешался в их спор Гленарван, — ваше предположение невероятно. Как бы ни был рассеян наш друг Паганель, не может всё-таки быть, чтобы он изучил один язык вместо другого!
— Тогда, милый Эдуард, или лучше вы, Паганель, объясните мне, что здесь происходит?
— Я ничего не собираюсь объяснять, — ответил Паганель. — Сейчас я вам покажу книгу, по которой я ежедневно изучал испанский язык. Взгляните на неё, и вы увидите, ошибся ли я!
Сказав это, Паганель принялся рыться в своих бесчисленных карманах. После нескольких минут усиленных поисков он вытащил потрёпанный том и с торжествующим видом протянул его майору.
Майор взял книгу и принялся рассматривать её.
— Что это за произведение? — спросил он.
— Это «Лузиада», — ответил Паганель, — знаменитая эпопея, которая…
— «Лузиада»?! — вскричал Гленарван.
— Да, друг мой, ни более ни менее, как «Лузиада» великого Камоэнса!
— Камоэнса? — повторил Гленарван. — Но, мой бедный друг, Камоэнс — португалец, и значит, именно португальский язык вы так старательно изучали в течение шести недель!
— Камоэнс! «Лузиада»! Португалец!
Паганель не мог произнести более ни одного слова. Глаза его беспокойно перебегали с предмета на предмет. Вокруг него раздавались взрывы весёлого хохота, так как все путешественники были уже здесь и окружили географа.