Людмила Васильевна хватается за эти слова, как за спасительное средство. Да и что унывать — когда есть товарищи, есть друзья и ты "пока работаешь". Надо только и на новой должности, в приемном отделении, хорошо работать.
Поздравительная открытка к 8 Марта. Трогательные зеленые листочки на красном фоне. Ей сообщают, что коллективу оперблока снова присужден вымпел коммунистического труда. Подписано: "Ваши девочки".
Ваши девочки — это сестры.
Сколько их прошло мимо Людмилы Васильевны за эти годы по коридорам больницы, сидело рядом на утренних пятиминутках, стояло в операционной… Рыженькие, брюнетки, русые, расторопные и медлительные, любознательные и равнодушные. С некоторыми она воевала, некоторых любила, но каждой пыталась внушить:
— Ты — операционная сестра. Как ты можешь смотреть в сторону, когда хирург работает? Ты должна раствориться в нем, угадывать, идти за ним, нет, не за ним, а впереди. Ты обязана знать ход операции. А что для этого нужно? Знать анатомию. Иметь память. Концентрировать свою волю. Ни одной посторонней мысли… Зачем тебе эти локоны над лбом, кому ты здесь хочешь понравиться — убери лохмы, завяжи косынку пониже. А маникюр никак нельзя, решительно…
Они появлялись поначалу неопытные, росли на ее глазах, превращались в толковых опытных сестер, а для нее все равно оставались "ее девочками".
И сюда, в ее комнату, приходили поболтать, посоветоваться. Иногда поплакать, взять денег взаймы. Была она им, одним словом, старшим другом: сама откровенничать не любила, сплетен и пересудов не переносила, но для доброго, душевного разговора можно было к ней прийти в любую минуту.
Только вот на днях забегала одна молоденькая:
— Ой, Людмила Васильевна, для чего вам этот голыш на диване? Какая у вас уютная обстановка… Это для внуков?
— Что ты? Какие у меня внуки? У меня не было детей…
Девушка, вертя головой, все жадно рассматривая, беспечно воскликнула:
— Я и сама не хочу детей… Фигуру не хочется портить. Мы с Мишкой то на танцы, то на каток…
— Ты с ума сошла, — прямо в ужас пришла Людмила Васильевна. — Какая же семья без детей? Если хочешь знать — это главная боль моей жизни, что не было детей. Но ведь на мою молодость война пришлась, а ты что… Это пустая жизнь, когда нет ребенка…
— Вы мне откройте секрет, Людмила Васильевна. Почему вы такая замечательная? У вас был идеал в жизни для подражания, да?
— Идеала, может, и не было, а на хороших людей мне везло. Ну, и книги, конечно…
Уже уходя, девушка спросила:
— Я думала, вы счастливая, семейная. А вы вот как, одинокая… А ведь симпатичнее и веселее вас во всем оперблоке нету…