— Как дела? — спросил Андрес. — Каталина рассказала, что слушала тебя сегодня днем. Почему ты ее впустил?
— Она меня обманула.
— И что же она тебе сказала?
— Что журналистка и хочет взять у меня интервью.
— Вот врушка. А почему ты просто не сказала, что тебе хочется войти? — спросил Андрес, как веселый папаша.
— Испугалась.
— Испугалась его? Да он же просто щенок, года на два старше тебя. Во время войны ему было двенадцать. Он жил с матерью в Морелии, а его отец, мой начальник, во время перемирий приглашал меня к себе домой. Мы постоянно натыкались на мальчишку, играющего на дудочке.
— Вы так хорошо всё помните, генерал.
— Раньше ты говорил по-другому.
— Раньше и вы были другим.
— Тогда я только начинал, как ты сейчас. Но не так быстро. Конечно, на войне и в политике наживешь больше врагов, чем занимаясь музыкой. Почему ты занялся музыкой? — спросил Андрес. — Из тебя бы вышел политик. Как из твоего отца.
— Не все бывают похожи на отцов.
— Это ты из гордости говоришь?
— Наоборот, генерал. Но каждый ведет свою войну.
— Ты воюешь? До чего ж странный парень. Твой отец был прав.
Они стали говорить о прошлом, о том как дирижер в детстве украл пули из патронташа Андреса, бросил их в кастрюлю и встряхнул, чтобы услышать звон, о том как Андрес с отцом мальчика водили его смотреть на повешенных, он стоял под виселицей, и его заставляли глядеть на пунцовые лица и высунутые языки.
— И ты не испугался? — ужаснулась я.
— Еще как, но не собирался этого показывать двум мерзавцам — моему отцу и твоему мужу.
Я уже не могла запихнуть в себя ни рыбу, ни пирожное. Попросила принести коньяк и выпила его в два глотка.
— Да что с тобой такое? — спросил Андрес. — С каких это пор ты пьешь крепкие напитки?
— По-моему, у меня начинается грипп, — ответила я.
— Моя жена слегка не в себе, правда?
— А мне она кажется милой, — ответил Вивес.
Потом они снова разговорились. О различиях между музыкой и быками. О том, как отец Карлоса любил моего мужа и как спорил с сыном, который разочаровал его, упорно стремясь стать музыкантом, а не военным.
— Твой отец был прав, — заключил Андрес.
— До свидания, генерал, — сказал Карлос. — До свидания, любознательная, — он подмигнул мне и похлопал по лежащей на столе руке.
— До свидания, — произнесла я, залпом опустошила еще одну порцию коньяка, после чего весь вечер улыбалась.
Когда мы вышли на улицу, над головами сияла круглая желтая луна. У порога сидел слепой и играл на трубе, словно было пять вечера, а не три утра.