— Пускай!.. Этот концерт нам не помешает.
На собрании Хельми Киркму приняли в члены партии. После нее из коридора вызвали высокого, сутулого человека. Он был в новом темном костюме, волосы его были расчесаны на пробор, под подбородком красовался галстук… Человек кашлянул и обвел всех вопросительным взглядом. Рястас шелестел бумагами, Тамм уставился в открытое окно, а Киркма еще не оправилась от волнения и ничего вокруг себя не видела. Лишь Реммельгас одобрительно улыбнулся вошедшему…
«Что же это никто ничего не скажет? Или ждут, чтобы я заговорил? Но с чего начать? Пожалуй со своего имени и фамилии — так, вроде, положено», — подумал он и потому сказал:
— Меня зовут Михкель Нугис, служу лесником в Сурру… Прошу принять меня в партию…
«Глупо начал, ведь я им не чужой», — пришло вдруг ему в голову, и он прикусил ус. Старик ожидал, что все рассмеются, но люди оставались серьезными. Реммельгас одобрительно кивнул. Рястас нашел в папке то, что искал, и поднялся.
— В туликсаарескую первичную организацию ВКП(б) поступило следующее заявление: «Я прожил больше шестидесяти лет, видел за это время не одно правительство, не один государственный строй. Но только советская власть проявила заботу о народе, о самых простых людях вроде меня. Много за короткое время сделано хорошего в нашей стране, много сделано и в Туликсааре. И все это под руководством Коммунистической партии. Я прочел устав партии внимательно и скажу, что в нем все очень правильно написано, и готов в своей жизни всегда и во всем ему следовать. Если товарищи найдут, что я подходящий человек, то прошу принять меня в кандидаты Коммунистической партии». Подпись: «Михкель Нугис». Рекомендуют: начальник Туликсаареского лесничества Аугуст Реммельгас, председатель колхоза «Будущее» Ханс Тамм и председатель Туликсаареского сельсовета Карл Рястас…
На следующее утро — Нугис переночевал у лесничего — Михкель попытался припомнить, как все это происходило. Анне все приставала к нему, хотела, чтоб он рассказал обо всем, обо всем, до самой малой малости, но это было не так-то просто. О чем тут рассказывать. Ну, изложил свою биографию — долго ли ее было излагать, — а потом задавали вопросы.
— Какие? — не отставала Анне.
— Не упомнил как следует. Спрашивали о работе, о том, как в оккупации жили, и еще об этом ельнике, который мы посадили в день Победы. А потом проголосовали, и Рястас объявил, что я принят, и все пожали мне руку, и, так как никто больше не обращал на меня внимания, я и пошел к двери, да тут вдруг Рястас меня окликнул: «Куда ты, лесник?» — «Да пойду себе», — говорю. «Нет, ты садись». Ну, делать было нечего, сел и я, как все другие.