К середине июня 1998-го работа подходила к завершению. Позади были полгода упорного труда над текстом, оставалось немного — введение, заключение и список литературы. Разумеется, требовалось еще вычитать рукопись, но это были пустяки. И вот 20 июня Андрей Иванович занимался этим немногим оставшимся. В какой-то момент ему захотелось в туалет, на «большое дело». Жена на кухне готовила ужин и напевала про то, как «носики-курносики сопят». Это была еще одна ее черта, раздражавшая Андрея Ивановича. Казалось, развитие эстрады для Ирки закончилось на середине 80-х. Впрочем, если бы жена мурлыкала что-нибудь из последних «шедевров» попсы или из «вечного» — ДДТ, «Аквариума» и т. д. — вряд ли бы она заслужила большее одобрение мужа. Хотя в защиту Ирины Валерьевны надо сказать, что Мирошкин никогда не критиковал тягу жены к пению. Он просто молчал, стараясь не обращать внимания на издаваемые ею звуки. Вот и тогда, сидя на унитазе, будущий кандидат наук силился отвлечься от душевных песен из репертуара Валентины Толкуновой, которые лились в непосредственной близости от него — за тонкой гипсовой стеной, разделяющей кухню и туалет. Он сумел абстрагироваться настолько, что ушел в своих мыслях куда-то далеко, замечтался… И вдруг услышал страшный грохот и крик жены. Когда через пару минут Андрей Иванович выскочил на кухню, первое, на что он обратил внимание, — была темнота, обрушившаяся на Москву. Страшно грохотал гром, сверкали молнии, слышался беспрестанный звон бьющихся стекол в окнах, которые разомлевшие от жары москвичи оставили открытыми и незакрепленными, трещали падавшие деревья. Какое-то время Мирошкины стояли, прижавшись у окна, и наблюдали буйство стихии. И тут Андрея Ивановича как будто что-то толкнуло в комнату. Полный самых страшных предчувствий он подошел к компьютеру и уставился в его темный экран…
На другой день все пространство вокруг дома было завалено упавшими деревьями. Их убирали несколько дней. В выпусках новостей журналисты взахлеб рапортовали о том, что у трехсот домов сорвало крышу, произошло более семисот обрывов электропроводов, завалило несколько сотен рекламных щитов, с церквей сорвало шесть крестов, полторы сотни человек госпитализированы, восемь — убиты. Неизменным в новостях был и сюжет о том, как благодаря героическим усилиям городских служб удалось расчистить завалы из деревьев вокруг Кремля, чтобы президент смог-таки возложить венок к Могиле Неизвестного Солдата. Истории про то, как сорвавшийся с крыши лист жести пролетел у кого-то над головой в сантиметре, Андрею Ивановичу доводилось слушать от «очевидцев» еще несколько месяцев. Но самое большое впечатление на него произвела статья в «Московском комсомольце», повествующая об одной из жертв июньского урагана — пятидесятилетием мужчине, который среди падающих деревьев добежал до своего подъезда и был убит током, когда нажал пальцами на кнопки кодового замка.