– Вам нужно его «Солнце инков» сто пятьдесят восемь раз подряд прослушать. Денисов – солярный гений! А вы все с Высоцкого соскочить не можете. Между прочим, он сегодня подозрительные куплеты на Ефремова пел. Совсем ошизел… – Дипломатик оскорбленно замолк.
Было не то чтобы темно – как-то мутно-серо. Рублевское шоссе освещалось скупо, урывками. К дороге выскакивали то сараи, то перелески, то невысокие дома.
Село Успенское началось неожиданно, и почти сразу дипломатик нас высадил.
– Вот ваш долбаный конезавод. Не главный вход, но все же… – нетерпеливо мотнул он рукой.
«Жигуль» фыркнул, дипломатик укатил в Москву.
– Как мы теперь возвращаться будем?
– Сейчас главное лошади! Держи, Вань, для бодрости.
Ты протянул Перцу закупоренную бутылку «Стрелецкой». Как раз эта бутылка, выскользнув из дрогнувших пальцев, о гранитный булыжник и разбилась.
Перец оценил это как дурной знак, а ты – как знак добрый. Ваня уехал на попутке, а ты остался стоять столбом. И сразу понял: ничего глупей, чем приехать на конезавод, за последнее время придумано не было. Хмель из головы мягко вывинтился, стало познабливать. Осень, всегда умягчавшая дурной нрав стихами и музыкой, вдруг тихо взвизгнула, резко дохнула северами, отозвалась лаем сторожевых собак…
Однако вместо закрепощения и страха эти температурные скачки и звуки принесли с собой ощущения неожиданные.
Вдруг подумалось: жизнь горькая – зато простор лакомый! Этот сладковато-холодный простор и съедает юную горечь жизни, выпивает ее на глоток, без остатка!
* * *
Здесь снова должны были прийти поэты и сыграть на сломанных лирах. Но они не пришли.
* * *
Зато выткнулся из-за угла и стремительной походкой стал к тебе приближаться человек в голубом ворсистом пальто. Был он сильно ниже тебя ростом, кепка – надвинута низко, почти на золотые ободки очков. Зрачки человека странно блестели и в полутьме тоже казались золотыми.
Человек остановился, снял и снова надел очки, остро стрельнул глазами:
– Кто таков? Ночью, сюда, зачем?
Ты не ответил.
Золотоокий, попятившись, повторил вопрос.
– На лошадей бы мне глянуть…
– И, бабушка! Да ты кто такой будешь, чтоб лошадей тебе ночью показывать? Тут генсеки с кронпринцами очереди ждут не дождутся!
– Из дипкорпуса я… – Сморозив глупость, ты тут же мысленно себя за это и обругал.
– Брешешь как пес. Мы таких дипломатов – в хвост и в гриву! Понял?
– Как не понять. Только надо мне. Понимаете?
– Это как это – надо? Брось заливать! Покушаешься? Злоумышляешь?
– На лошадей, что ли, покушаюсь?
– А хотя бы на них! А может, и на все прочее. У нас тут, чуть подальше, элитные породы, то, другое, третье… Арабские и прочие шейхи так и вьются. Но главное… – он снял очки и зажмурился, – главное, орловские рысаки здесь неповторимые! Ты про Квадрата слыхал?