Никогда прежде Джахан не видел столь крошечной женщины, как та, что стояла перед ним сейчас. За исключением пышной груди, все у нее было невероятно маленьким – руки, ноги, уши, пальцы.
Заметив изумление гостя, она расхохоталась:
– Ты что, никогда не видел женщины? Или никогда не видел карлицы?
Джахан залился смущенным румянцем, что развеселило хозяйку дома еще больше.
– Где ты его отыскал? – повернулась она к Камиль-аге.
– Во дворце, где же еще. Его зовут Джахан. Он зодчий. Способный малый, но слишком уж мягкосердечный.
– Ничего, это мы исправим, – пообещала карлица. – Добро пожаловать в наш хаммам для тех, кто пребывает в печали!
Войдя в дом, главный белый евнух, который явно был здесь частым гостем, уселся на низкий мягкий диван и приказал Джахану сесть рядом. Вскоре появились пять наложниц, в руках у них были музыкальные инструменты: лютня, тамбурин, лира и тростниковая свирель. Джахан скользил взглядом по их лицам, пока одна из женщин не приковала его внимание. Высокий лоб, точеный нос, острый подбородок, огромные, как у газели, глаза – сходство ее с Михримах было поистине потрясающим. У Джахана голова пошла кругом. А женщина, почувствовав, сколь сильное впечатление произвела, бросила на гостя призывный взгляд и шаловливо улыбнулась. Наложницы заиграли и запели какую-то веселую песню.
Служанка внесла поднос, на котором лежали шарики размером с грецкий орех, слепленные из какого-то пастообразного вещества цвета шафрана. Джахан взял один и принялся осторожно вертеть между пальцами. Камиль-ага проглотил три катышка один за другим и откинулся на подушки дивана, удовлетворенно закрыв глаза. Джахан, набравшись смелости, тоже положил свой орех в рот. Вкус у него был странный. Поначалу – острый и сладкий одновременно, затем – пряный, что-то вроде дикого майорана. Служанка вновь внесла в комнату поднос, на этот раз на нем стояли графины с красным вином. Джахан, никому и ничему здесь не доверявший, осторожно пригубил вино.
Карлица опустилась на диван рядом с ним:
– Я слышала, ты потерял того, кого любил.
– Да. Недавно умер мой любимый слон.
Джахан ожидал, что она в ответ усмехнется, но взгляд крошечной женщины был серьезен и исполнен сочувствия.
– Я знаю, как тяжело тебе сейчас, – произнесла карлица, вновь наполнив его стакан вином. – У меня была собака, в которой я души не чаяла. Когда она умерла, я была безутешна. Никто меня не понимал. «Глупо так горевать по собаке, Зейнаб», – слышала я со всех сторон. Глупы те, кто так говорит! Животные достойны любви больше, чем люди.
– Ты права, – кивнул Джахан, сделав глоток вина. – Животным можно доверять. Им неведома ложь.